Расколовшаяся Луна
Шрифт:
Потому что как только действие таблеток ослабевало, мои виски снова начинали стучать, и каждый удар делал образы в моей голове яснее - панические, полные ужаса глаза, которые смотрят на меня, будто я могу помочь им; я видела бледные плитки на стенах, стерильный пол, все эти истощённые измученные тела, я могла чувствовать запах смерти и газа, слышала крики и мольбы, и жалобные стоны. Слишком громко и пронзительно. Я сжимала глаза и засовывала пальцы в уши, прижимала нос к моей подушке, но образы были слишком сильными, они преследовали меня. Только когда следующая таблетка начинала действовать, они постепенно
Я хотела и дальше продолжать тупо дремать, ничего не чувствовать и ни о чём не думать, всё расплывчато и мягко, так что даже тоска по Колину не могла выбраться наружу. Тоска по мужчине, которого я бы ненавидела, если бы была способна на такие сильные чувства. Но я этого не хотела. Поэтому мне нужны были таблетки. И хотя мой мозг казался нефункционирующей пустой массой, внезапно в моё сознание проникла ясная мысль: Песочный человек. Должен прийти Песочный человек.
– У меня есть врач, Пауль, позвони ему. Я была у него, когда сказала тебе, что иду мыть полы. Он практикует здесь, в Гамбурге, он специалист по сну, а у меня ведь эти ужасные кошмары и потом все эти вещи с Марами...
Пауль остановился и опустил телефон.
– Как его зовут? - спросил он подозрительно. Он мне не верил.
– Доктор Занд, он работает в Иерусалимской больнице. Пусть тебя с ним соединят, скажи ему моё имя ... чтобы он пришёл сюда ... ой, моя голова ..., - застонала я. Опять стало хуже, хотя Францёз ушёл. При каждом вдохе, каждом слове, каждом движение моего лица, боль проносилась к вискам и вращалась, как турбина, в моём черепе.
Полчаса спустя доктор Занд сидел на краю моей кровати и смотрел на меня с тревогой. Но и Пауль тоже был в комнате.
– Пауль, ты не можешь принести мне стакан воды?
– попросила я его. Мне нужно было избавиться от него, чтобы можно было говорить открыто. Он кивнул и исчез.
– Колин, тот Камбион ..., - прошептала я, торопясь.
– Я подарила ему одно из своих воспоминаний, потому что он был голоден, а потом ... потом что-то случилось, что ... после этого я стала такой! У меня боли, и я не хочу видеть сны, ни в коем случае, и мне нужны таблетки, мне они на самом деле нужны!
– Шаги Пауля приблизились.
– Не могли бы вы оставить нас наедине, господин Фюрхтегот?
– попросил доктор Занд Пауля вежливо, после того, как тот поставил воду на прикроватную тумбочку.
– Позже мы охотно можем всё вместе обсудить, но в ходе терапии лучше, если я сначала поговорю с моей пациенткой наедине.
Пауль это понял, и мы молча ждали, пока он не ушёл на кухню.
– Что именно произошло, Елизавета? Вы должны попытаться вспомнить.
– Нет, пожалуйста, не надо!
– воскликнула я дрожащим голосом. Я даже не хотела об этом думать, не то чтобы вспоминать.
– Там везде ... это как корка льда, я не могу её сломать, но я знаю также, что это убьёт меня, если я сломаю её. Поэтому мне нужны таблетки. Если я их принимаю, то не чувствую больше этого льда.
Лучше я не могла объяснить. Удручённо я опустилась назад на подушку.
– Вы что-то вытесняете из памяти, Елизавета.
– Это
– огрызнулась я на доктора Занд.
– Моё тело и голова делают это за меня. Я не могу это контролировать.
Доктор Занд глубоко вздохнул, но не сделал никакой попытки коснуться меня, за что я была ему очень благодарна. Я бы поцарапала его своими ногтями, если бы он сделал это. Его светло-серых глаз я избегала, но я чувствовала, что они беспрерывно за мной наблюдают.
– Хорошо, Елизавета. Я кое-что вам оставлю. Принимайте три раза в день одну таблетку, запивая стаканом воды. Проглатывайте не жуя. Понадобится пара часов, пока они начнут действовать. Вам нужно иметь терпение, но потом они вам помогут. Как только вы почувствуете себя лучше, приходите ко мне на консультацию.
Он открыл свою сумку, копался там какое-то время и наконец положил коробку таблеток на прикроватную тумбочку.
– Если вечером будет особенно плохо, вы можете принять и две. Не больше, хорошо? И ничего не говорите об этом вашему брату. Он, кажется, противник таблеток. Это может быть во многих случаях и верно, но не в вашем.
– Спасибо ..., - вздохнула я. Я сразу же приняла одну таблетку. У неё был слабый пряный запах, который показался мне почему-то знакомым, но я не желала об этом размышлять. Я только хотела спать.
– Елизавета ..., - начал доктор Занд осторожно.
– Этот Мар, Колин ... Вы после этого ... происшествия ... видели его или говорили с ним?
– Нет, - ответила я чёрство.
– И я этого не хочу.
– Возможно, вам нужно это сделать, чтобы выяснить, что случилось. Он сейчас в городе?
– Я не знаю ... Мне это не интересно. Пусть он не приближается ко мне.
– Моё сердце забилось быстрее, потому что оно распознало ложь и освободилось на один момент из вялости моего тела. Но лёд надвинулся на возмущение и принудил вернуться к его медленным, неохотным ударам.
Я положила таблетки под свою подушку, повернулась к стене и закрыла глаза, чтобы показать таким образом доктору Занд, что он может идти. И он так и сделал. Я услышала, как он парой слов обменялся с моим братом, короткий, объективный диалог, потом дверь закрылась. Это займёт несколько часов, пока препарат начнёт действовать, сказал доктор Занд. Несколько часов, это было слишком много. Так долго я не смогу ждать. Но если можно принимать две перед сном, а я хотела спать, хотя было только послеполуденное время, то три или четыре не убьют меня, хотя мне это было бы всё равно. Я выдавила их дрожащими руками из пластиковой упаковки и засунула в рот. Последним глотком воды, смочив сухое горло, я запила их, как раз вовремя, перед тем, как Пауль зашёл в комнату.
– Теперь тебе стало немного лучше?
– Он выглядел почти облегчённо, как будто кто-то снял с его плеч тяжкий груз.
– Я так рад, что ты наконец позволяешь помочь тебе, Эли. Ты должна была сказать мне раньше, что находишься у него на терапии.
– Мне просто было стыдно, - оправдывалась я.
– Нет никакой причины стыдиться болезни. Ни одной. Послушай, мне надо с Францёзом обязательно подготовить каталог, у нас важный клиент в Дубае, который ожидает его. Я оставляю выбор тебе: либо Францёз приходит сюда, либо я еду к нему. Но я, конечно, подожду, пока ты заснёшь!