Расколовшаяся Луна
Шрифт:
– Пожалуйста, забирайся.
– Тонкая тень Колина упала передо мной на песок. Мечтам конец. Я снова должна была покориться морю.
Взявшись за руки, мы прошли вниз к лодке, которая качалась на мелком прибое. Колин с лёгкостью поднял меня и пронёс через волны, чтобы я не намочилась, что было довольно бессмысленно, потому что он сам только что плыл по солёной воде. Я обняла его за шею и прижала свою холодную щёку к его шее. Не сказав ни слова, он посадил меня на лодку и повернул ключ.
Море было таким гладким и спокойным, что лодка легко скользила вперёд. Никаких
Я откинулась назад и смотрела на звёзды. Мне ничего не было нужно. Ни еды, ни слов, ни прикосновений. А также никаких новых завоеваний. Моё тело принадлежало мне, а моя душа начала с ним примиряться. Это не было полное счастье, а глубокое, восстанавливающее расслабление, перемирие между двумя сражениями. Первое я выиграла. Второе было ещё далеко-далеко.
Внедорожник Колина ждал нас в порту Хёрнум. Когда я села, одеревеневшая от длительной неподвижности и промёрзшая до костей, на пассажирское сиденье, а Колин забросил мой багаж на заднее сиденье, у меня в первый раз выступили слёзы. Я, сбитая с толку, сморгнула их, но потребность плакать осталась. Хотя я бы с удовольствием продлила бы ещё молчание с Колином, я всё же попыталась избавиться от давления в горле с помощью разговора.
– Как ты думаешь, владельцы конюшни удивятся, если ты появишься там так поздно?
– По крайней мере, речь шла о конюшни с коттеджами для отдыха и езде верхом на пони для туристов.
– Нет. В виде исключения нет. Это ведь часто случалось и раньше. Но прекрасная женщина-компаньонка - это премьера, - добавил Колин, после того, как я бросила на него пронзительный косой взгляд.
– Нильсен чуть не наделал в штаны, когда приблизился к острову. Он даже не хотел довезти меня до берега.
Колин коротко фыркнул.
– Ах ты, Боже мой. Добрая душа. Он приехал прошлой субботой, когда я тренировался. Смотрел на меня безмолвно в течение несколько минут, а потом сбежал.
– Да, тренировка Колина по каратэ могла оказать пугающее воздействие. А к эротическому обаянию, которое его при этом окружало, Нильсен был, по всей вероятности, лишь относительно восприимчив.
– А кто ... с кем ты имеешь дело в конюшне Луиса?
– выспрашивала я.
– Это тоже мужчина или ...
– Молоденькая, платиновая блондинка, грудь - как турбины, и всегда согласна. Настоящий вампир. Она тебе понравится.
Пойманная с поличным, я поджала губы. Они всё ещё были немного опухшими от наших укусов и поцелуев. Больше укусов, чем поцелуев. Остаток поездки я держала рот на замке, и, казалось, у Колина тоже не было потребности вести светскую беседу.
Вампир оказался старым, согнутым стариком с самыми впечатляющими кривыми ногами, которые я когда-либо видела воочию. Можно было свободно прокатить арбуз между его коленями.
– Он уже с нетерпением ждёт вас!
– крикнул он Колину навстречу, когда мы вышли их машины.
–
– Он коснулся пальцами своей шапки и подмигнул одобрительно Колину. Из конюшни раздалось характерное ржание. Луис.
– Спасибо, Янзен.
– Колин поднял руку в приветствии. Старик остался стоять на почтительном расстоянии от нас. Я чувствовала, что он смотрел нам вслед, когда мы шли к конюшне. Упругие шаги Колина ускорились, я же, напротив, повременила бы ещё немного.
– Почему он принимает тебя? Он совсем не выглядел испуганным, - удивилась я.
– Сначала он тоже не хотел, чтобы я был здесь. Когда же я представил ему Луиса, то он начал сомневаться в своём решении. Тогда я попросил его понаблюдать за мной во время верховой езды, и он согласился. Я уже знаю это образец. Он лошадник. Его интересует только то, как я обхожусь с животными. Доверяют ли они мне. А они делают это.
Ещё раз в ночи раздалось ржание Луиса - громче, а так же более требовательно. Он стоял в конце прохода конюшни, пустое стойло между ним и другими лошадьми. Я осталась стоять неподвижно, когда Колин подошёл к нему, и Луис прижал свою тяжёлую голову к его щеке. Потом уши Луиса шевельнулись в мою сторону, и он, узнав меня, фыркнул.
– Он узнал тебя снова. Комплимент.
– Я тоже рада, - ответила я саркастически, но я тайно наслаждалась нежностью Колина, которая с сегодняшнего дня относилась не только к Луису, но и ко мне. Она глубоко меня растрогала. Ещё никогда конец дружбы не приносил мне такого облегчения и в тоже время наполнил тёмной, тяготящей тоской. Становилось всё хуже. Опять на мои глаза навернулись слёзы.
– Я полагаю, ты не хочешь проехаться верхом?
Я покачала головой. Говорить было слишком опасно, слёзы близко. Чувствовал ли Колин вообще, что со мной происходило? Я сама себя не понимала.
Он вывел Луиса из прохода конюшни, привязал его и пошёл впереди меня к маленькому, покрытому соломой домику, который был построен как раз рядом с конюшней. Он служил как дом для отдыха для тех лошадников, которые сразу, как проснуться, хотели чувствовать запах навоза в носу. Например, Колин.
Он открыл и отошёл в сторону, чтобы я могла зайти. Когда он включил свет, я, ослеплённая, сощурилась, но Колин сменил его быстро на древнюю масляную лампу, которая выглядела так, будто её украли с пиратского корабля, и распространяла успокаивающее слабое мерцание.
Ниша с удобной, широкой кроватью, стол и стул, крошечный диван, телевизор, холодильник - больше здесь ничего не было. Обозримый оплот цивилизации, в котором я снова должна буду дожидаться Колина. Я чувствовала себя отосланной, как и при моём первом посещении Зильта, когда он хотел отправить меня в коттедж.
– Я позабочусь, чтобы тебе принесли что-нибудь поесть. Янзен готовит превосходно. Я вернусь через пару часов, тогда мы сможем поговорить.
Прежде чем он смог отвернуться, я схватила его за воротник и сдвинула последний в сторону. Удивлённый он остановился, чтобы позволить сделать мне это. Но следы от моих укусов уже исчезали, а царапин на груди и вовсе не было видно.