Распад мировой долларовой системы:ближайшие перспективы.
Шрифт:
Опасность была слишком очевидной, чтобы не принимать превентивных мер, и в целом политика в этом направлении соответствовала описанному в предыдущем разделе принципу: "нам не нужно процветание для Америки, нам нужно, чтобы она была наиболее привлекательной". Несмотря на четкое понимание угрозы, в 90-е годы она из потенциальной становилась реальной по крайней мере дважды, а может быть, — и четырежды, и всякий раз это было связано с угрозой возникновения привлекательной региональной валюты.
В самом деле, ни одна национальная экономика по своей мощи и масштабам не является достаточной для того, чтобы даже успешное вытеснение из нее долларов создало какие-либо значимые проблемы
Возникновение региональных резервных валют несет доллару двоякую угрозу. С одной стороны, большее количество стран обеспечивает возникающей конструкции большую устойчивость (просто в результате эффекта масштаба). С другой, больший масштаб экономик, охватываемых вытесняющей доллар валютой, означает и больший объем вытесняемых долларов. Поэтому главная угроза доллару исходит не от национальных, но именно от региональных, пусть даже региональных резервных валют.
Первая попытка создания региональной валюты была совершена в Европе в 1992 году. Однако первый блин оказался комом. Европейский валютный союз был разрушен стремительной и эффективной спекулятивной атакой Дж. Сороса, который приобрел всемирную известность именно после удара по английскому фунту стерлингов, похоронившего в сентябре 1992 года первую единую валюту объединенной Европы — ЭКЮ.
Эффективность и своевременность удара вызвали сильнейшие подозрения в том, что, помимо личных спекулятивных, Сорос отстаивал и более фундаментальные интересы, выступив при торпедировании ЭКЮ в роле орудия американского государства по реализации наиболее деликатной части его долгосрочных интересов.
Однако бесспорно, что в своей атаке Сорос (хотя, возможно, и большими средствами, чем он в принципе мог располагать) использовал реально существовавшие слабости европейского валютного союза. И в целом преподнесенный им урок пошел впрок.
Последующие годы европейцы потратили на расширение и углубление интеграции и в 1999 году перешли-таки на единую валюту — евро, создав реальные предпосылки значимого вытеснения доллара по следующим основным направлениям:
— вытеснение доллара из государственных и банковских резервов стран еврозоны (относительно небольшое по масштабам);
— вытеснение доллара из международных расчетов субъектов экономики стран еврозоны, в том числе друг с другом (только рынок энергоносителей Европы обслуживала долларовая масса, превышавшая, по имеющимся оценкам, 100 млрд. долл.);
— вытеснение доллара из государственных и банковских резервов стран, не входящих в еврозону (что было бы при заметных масштабах признаком превращения евро во вторую мировую резервную валюту);
— вытеснение доллара из наличного оборота из-за удобства крупных расчетов, так как покупательная способность максимальной купюры в евро (500 евро) не менее чем в 4 раза превышает покупательную способность максимальной купюры, номинированной в долларах (естественно, этот процесс возможен только после введения в обращение наличных евро).
Связанные с евро ожидания были исключительно высоки, и спекулятивная атака сама по себе, несмотря на все еще продолжавшийся кризис глобальной экономики (он сошел на нет как раз в самом начале 1999 года), была очевидно недостаточной. Поэтому США решительно отказались от услуг финансовых спекулянтов типа Сороса (возможно, именно пониманием этого было вызвано его жгучее разочарование в современном капитализме) и сосредоточились на прямом воздействии на экономику Европы.
Перед
Сегодня уже не требует никаких комментариев тот ставший самоочевидным факт, что главной целью агрессии США и их партнеров по НАТО против Югославии (как и всей политики США по расчленению Югославии, укоренению мусульманского государства и повышению мусульманского влияния в Европе) было стремление подорвать привлекательность Европы как объекта экономической деятельности, а в идеале — и подорвать саму ее экономку созданием на ее территории незаживающего очага глобальной напряженности.
Это удалось в полной мере прежде всего благодаря качественному технологическому преимуществу США: применение грубых военных технологий вместо финансовых, возможности которых фактически были исчерпаны, было поддержано сверхсложными и малозаметными информационными технологиями, точнее, технологиями формирования сознания. Однако даже ссылки на эффективное применение американцами информационного оружия против своих союзников-европейцев и интенсивное "промывание мозгов" всему миру вызывает недоумение, возникающее при виде столь последовательных и энергичных действий развитых стран Европы против своих собственных интересов.
Недоумение снимается, если вспомнить, что непосредственно военные действия начинали и вели не сами страны Европы, а их военное объединение с США — НАТО. Даже если забыть о полном доминировании США в натовских структурах (а это, учитывая более высокое качество американских технологий управления, обеспечивает НАТО как организации значительно более высокую эффективность, чем ЕС), следует учесть, что НАТО имело и успешно реализовало в косовской бойне свой собственный бюрократический интерес, в корне отличный от национальных интересов входящих в него европейских стран.
Дело в том, что для внутренней политической жизни объединенной Европы одним из ключевых и наиболее остро стоящих вопросов было выяснение структуры, которая будет главным организатором и координатором европейской интеграции. Вариантов было всего два: ЕС и НАТО.
В первом случае, интеграция шла бы исключительно в рамках Европы, носила в первую очередь экономический характер и, гармонично вытекая из собственных интересов европейских стран, была бы, с одной стороны, более эффективной, а с другой — объективно ориентированной на конкуренцию с США.
Во втором случае, интеграция шла бы в рамках атлантического сообщества, то есть не только Европы, но Канады и США, носила бы преимущественно не экономический, а военно-политический характер и ориентировалась бы в основном на интересы США, играющих в НАТО доминирующую роль. При этом, как это было во времена "холодной войны", текущие экономические интересы "младших партнеров", то есть развитых стран Европы, приносились бы в жертву интересам США в обмен на предоставление последними военно-политической защиты от внешних угроз. Во времена "холодной войны" эти угрозы были реальными, а в наше время они носят виртуальный характер и виртуозно создаются американскими специалистами при помощи информационных технологий.