Распад мировой долларовой системы:ближайшие перспективы.

Маслюков Ю. Д.

Вместе с тем, возвращаясь к стержню политики Буша — выделению 500 млрд. долл. на стимулирование технологического прогресса (под прикрытием разговоров о ПРО), следует подчеркнуть: такие расходы нуждаются в обосновании. Их уже нельзя объяснить угрозой со стороны Северной Кореи, Ирана или Ливии — слишком очевидно несовпадение масштабов угроз и намечаемой защиты. Угроза со стороны КНР очевидна, но использовать ее для обоснования своей политики США не смогут, чтобы не ссориться с Пекином. Единственным потенциальным источником нужной для США угрозы остается Россия.

Это значит, что новое руководство США

будет нуждаться в сохранении пугающего образа России и ее относительной прочности. Распад России и демонстрация ее ослабления недопустимы, так как они лишат США обоснования для программы ПРО, направленной на подстегивание технологического прогресса, вывод его на новый виток и закрепления таким образом мирового лидерства США.

Наиболее простой и надежный способ поддержки России — поддержание относительно высоких мировых цен на нефть. Однако оно имеет смысл для США только до 2005 года — пока они будут наращивать расходы на ПРО, создавая новые технологии и вводя в строй новые виды вооружений (последнее следует признать побочным эффектом, так как войны с Ираком и Югославией показали неэффективность "высокоточного" оружия и то, что его разработки носят не реальный, а "пиарный" характер и направлены не столько на совершенствование вооружений, сколько на создание новых технологий за счет наиболее эффективного инструмента такого создания — военных расходов).

Уже самое позднее со второй половины первого десятилетия ХХI века увеличение расходов на создание новых технологий прекратится, начнется период широкомасштабного освоения и распространения созданных технологий. Соответственно, уже не нужно будет обоснование военных расходов. Потребность в России как символе зла отпадет, и ее дотирование при помощи высоких цен на нефть немедленно прекратится.

Нечто подобное наблюдалось в 80-е годы. Тогда Р.Рейган, вытаскивая США из стагфляции при помощи стимулирования технологического прогресса (а лучший способ для этого, как показывает вся история человечества, — военные расходы), во многом для их оправдания создал образ СССР как "империи зла". Именно в это время американские ракеты средней дальности размещались в Западной Европе и рекламировалась программа "звездных войн".

Чтобы СССР мог соответствовать образу "империи зла", оправдывающей американские военные расходы и, соответственно, технологический рывок США, мировые цены на нефть удерживались на достаточно высоком уровне. Однако, как только новое поколение технологий было разработано военными и начало распространяться, преобразуя общество, отпала и нужда в увеличении военных расходов. Как следствие, с одной стороны, начался новый виток разрядки, а с другой — произошло резкое падение мировых цен на нефть, ставшее роковым для нашей страны.

С учетом изложенного, можно предположить, что по крайней мере до 2003 года мировые цены на нефть будут держаться на приемлемом для нашей страны уровне, однако затем практически неизбежно их резкое падение. И Россия должна использовать сохранение относительно высоких мировых цен на нефть для кардинального повышения эффективности своей экономики за счет модернизации ее производства и систем управления. Иначе страну ждет неизбежная гибель.

6. "ПРОЕКТ РОССИЯ" — ЧЕМ СТРАШЕН ПРЕЗИДЕНТ ПУТИН?

Возникновение метатехнологий делает технологический разрыв между более и менее

развитыми странами в принципе непреодолимым, что исключает для последних возможность успеха в глобальной конкуренции. Последствия этого усугубляются изменением наиболее важных ресурсов развития. В информационном мире это уже не пространство с закрепленными на нем народами и производством, а прежде всего — ставшие наиболее мобильными интеллект и финансы. Соответственно изменилось и сотрудничество между развитыми и развивающимися странами: созидательное освоение вторых первыми при помощи прямых инвестиций стало уступать место разрушительному освоению путем обособления и изъятия финансовых и интеллектуальных ресурсов.

Осмысление реалий этого перехода породило понятие "ловушки глобализации", подробно обсужденное на Всемирном экономическом форуме в Давосе, и теорию "конченых стран", попавших в эту ловушку и навсегда потерявших ресурсы развития. Для России проблемы выхода из "ловушки глобализации" усугубляются ее спецификой: высоким уровнем монополизации и региональной дифференциации (так, необычно высокая роль государства на протяжении всей истории России была обусловлена в том числе и недостаточно тесными экономическими связями между регионами для обеспечения их "естественного" политического единства), а также холодным климатом.

Несмотря на скомпрометированность последнего тезиса, нельзя игнорировать тот очевидный факт, что Россия является наиболее холодной с точки зрения зоны хозяйственной деятельности страной мира. Это обуславливает, в частности, повышенную энергоемкость производства и повышенную стоимость рабочей силы. Дополнительное повышение издержек обусловлено неэффективной системой управления, пороки которой вызваны психологическими причинами и не исправимы поэтому в сжатые сроки.

Соответственно, такое производство и рабочая сила будут конкурентоспособны только при условии высокой сложности производства и труда. Поэтому концентрация на простых задачах означает гибель. Россия может выжить, только будучи умной и решая сложные задачи, компенсируя отрицательные климатическую и управленческую ренту за счет положительной интеллектуальной.

Это объективное требование весьма убедительно накладывается на агонизирующую систему образования (запланированную к окончательной смерти в рамках стратегии Грефа, которую правительство так и не осмелилось утвердить, но de facto начало реализовывать), почти полное уничтожение науки и ликвидацию как класса даже квалифицированных рабочих, не говоря об инженерах.

Почему же мы упрямо не хотим считать Россию просто артефактом, мертвым предметом мировой культуры, оригинальным элементом дизайна, который полезен для сохранения комфортного разнообразия, но сам по себе не имеет никакого практического значения?

Что, кроме гипертрофированного самомнения и стремления к психологическому комфорту, еще позволяет нам считать разговоры о роли России в мире (о величии говорить уже просто неприлично) чем-то большим, чем просто натужным предсмертным бредом?

Ответ одновременно банален и парадоксален: значительный технологический задел, синтез совершенно новых, казавшихся ранее невозможными технологий, который был создан в России в самые, казалось бы, не подходящие для этого 90-е годы — время всеобщего развала и распада, массовой деградации.