Расплата за наивность
Шрифт:
— Ты чего, брат? Я все привез тебе, как обещал. Уговор был? Был. Я тебе микросхему — ты мне бабки… По-моему, все справедливо…
— Да… не спорю, все так бы и было, если бы ты мне туфту не подсунул.
— Как… туфту? — Серега переводил взгляд с одного непрошеного гостя на другого. — Ты чего городишь? Схема была из надежных источников… Ничего не понимаю…
— А мне плевать, понимаешь ты или нет. Микросхема твоя чистой воды подделка… Кто тебе ее втулил, я не знаю и не хочу знать. Мне нужны назад мои деньги. Надеюсь, я доходчиво объясняю… Если же будешь упрямиться,
Алка переводила взгляд с одного на другого, но Серега упорно отводил глаза. Словно в подтверждение своих слов, Давид толкнул девушку на кровать и начал расстегивать брюки.
— Сережа, пожалуйста, сделай что-нибудь! — от страха голос ее то и дело прерывался. — Про что они говорят? Отдай им все! Я тебя умоляю!
Серега рухнул в кресло и обнял себя руками. Раскачиваясь из стороны в сторону, он не произносил ни слова.
Алке казалось, что она сходит с ума. Разум отказывался принимать происходящее. Володька с Николаем не раз пытались внушить ей, что Серегина роль во всем этом далеко не второстепенна, но она упорно отказывалась верить.
Давид между тем деловито освобождал ее от одежды. Алка даже не пыталась сопротивляться, понимая, что ему тут же придут на помощь его сородичи. Пустыми глазами она смотрела прямо перед собой и задыхалась от слез.
— Ну что, друг! Мне начинать или, может, ты опомнишься? — сорвав с нее все до последнего, Давид вопросительно смотрел на Серегу. — Ты хоть посмотри, как она хороша.
Серега поднял голову и глазами, полными боли, посмотрел на Алку:
— Прости меня, малыш! Прости! — Потом, переведя взгляд на Давида, он почти прокричал: — Оставь ее… Разбирайся со мной, но не трогай ее!
Гладя медленными движениями ее застывшее тело, Давид насмешливо посмотрел на него:
— А как мне с тобой разбираться? Ну разве… убить. Если учесть, как ты меня кинул — это было бы слишком просто… Но еще не поздно… Верни деньги, и я уйду.
— У меня нет этих денег!!! Нет, понимаешь!.. — Серега вскочил и кинулся на Давида, но тот, быстро среагировав, поднял пистолет и нацелился ему в лоб.
— Стой, где стоишь… — И, не опуская руки, гаденько улыбаясь, спросил: — Как это нет денег? Куда же ты столько потратил за такое короткое время?
— У меня их украли… Я положил их в свой тайник, а когда пришел через несколько дней — их нет. Я ничего не мог понять… — Серегу сотрясала крупная дрожь, он переводил взгляд с пистолета на Алку.
Она лежала, глядя в одну точку, безучастная ко всему. В какой-то момент Алла открыла рот, чтобы признаться в похищении этих злополучных денег, но язык упорно отказывался повиноваться.
— Отпусти ее, прошу тебя… Она ни в чем не виновата. Она даже не моя девушка, зачем ей страдать? — умолял между тем Серега.
Словно погрузившись в раздумья, Давид медленно подходил к нему.
— Может быть, я ее и отпущу… Но это — может быть… А может, я оставлю ее
Склонившись над Алкой, он потрепал ее за щеку и обронил:
— Давай одевайся, представление окончено. Нам надо спешить, дорога предстоит неблизкая, — потом, обернувшись к Сереге, добавил: — Кстати, деньги привезешь туда же, где забирал. Я не собираюсь дольше оставаться в вашей дыре. И не думай смыться — найду везде…
По тому, как опасно сверкнули его глаза, сомневаться не приходилось — найдет!
Видя, что Алка никак не отреагировала на его слова, наклонился и вкрадчиво произнес:
— Ты оденешься сама или нам с ребятами помочь?
Отпрянув от него, как от прокаженного, она начала негнущимися пальцами натягивать на себя одежду. Желание рассказать бандитам всю правду пропало окончательно. Какое-то внутреннее чувство подсказывало ей, что теперь ситуации она не спасет. Алка не могла сказать точно, что натолкнуло ее на эту мысль: то ли блестевшие интересом глаза главаря, когда он смотрел в ее сторону, то ли явное пренебрежение к Серегиным мольбам за нее, но она промолчала…
Полностью одетая и ведомая с двух сторон под руки, она последний раз оглянулась на своего друга детства. Серега плакал! Плечи его вздрагивали, потом, вскинув голову, он посмотрел на нее полными муки глазами:
— Прости меня, малыш!
Алка хотела произнести что-то в ответ, но вместо слов из горла вырвались глухие звуки, напоминающие стон раненого животного.
Прерывая их своеобразный диалог, Давид по-хозяйски положил руку ей на плечо и слегка подтолкнул:
— Пора!
Иван Семенович не спал всю ночь, а под утро забылся тревожным сном, поэтому когда дверь распахнулась и с шумом ударилась о стену, почти не отреагировал, лишь заворочался. Но тут кто-то не очень любезный сбросил его с топчана и ударил ногой под ребра. Охнув и продирая глаза, он уставился на обидчика.
— Это чего же так-то? — обиженно засопел он. — Иль по-людски нельзя? Коли дело какое — говори. Зачем же бить-то?
— Да я тебя сейчас, иуда, всего изуделаю, — Серега занес над ним кулак. — Быстро рассказывай, кому трепался про меня!..
Для убедительности он еще раз ударил старика в челюсть. Сплевывая кровь, тот заскулил:
— Дак никому, кромя Маринки, и не говорил.
— Какой Маринки?
— Она живет в вашем подъезде, знакомая моя… — Иван Семенович всхлипнул. — Ей-богу никому больше… Не убивай меня…
Еще раз посмотрев на вытянувшегося на полу старика, Серега зло сплюнул и быстро вышел.
Тетя Марина прогуливала свою собаку. Увидев приближающегося к ней Серегу, она среагировала мгновенно:
— Ой, Сереженька, ты чего в такую рань поднялся?
— Разговор есть, соседка, — мрачно глядя на нее, обронил он. — Здесь будем говорить или к тебе поднимемся?
— А чего же не поговорить-то, — заюлила она. — Давай здесь, а то мы только вышли.
«Не дура, соображает!» — зло подумал Серега.