Расплата. Отбор для предателя
Шрифт:
Если бы отбор проводил я, он бы уже был окончен. С другой стороны, если бы отбор проводил я, наверное, я бы не нашёл Адриану…
Нехотя отхожу от неё и наблюдаю, как мать подходит к каждой и целует каждую в лоб, шёпотом произнося какие-то напутственные слова.
Да, здесь много достойных претенденток, много таких, которые вскружили бы голову любому. Взять хотя бы эту Марианну, или ту, что сидела рядом с Адрианой… Но рядом с ней все они блекнут и выглядят невыразительно, хоть и одеты в куда более пышные наряды, открывающие
Адриана же одета в скромное зелёное платье. В ней нет ничего вызывающего, ничего броского. Она не ищет моего взгляда, как все остальные, не выглядит так, словно нахождение в высоком обществе приводит её в восторг, несмотря на то, что она, как я успел понять, из обнищавшей семьи.
— Ну, что я тебе говорил? — негромко произносит Ридли, так что слышу его только я. — Хороша ведь, а?
— Она должна победить в этом отборе, — говорю я. — Мне не нужна другая.
— Это, как распорядится бог, ты же знаешь, друг мой, — с улыбкой говорит Ридли. Кажется, ему нравится дразнить меня. Он получает наслаждение от моей боли.
— Ты просто отвратительный друг.
— Я твой единственный друг, князь, и лучше меня друга на свете не бывает. Так что избавь меня от ропота и прими всё, что на тебя обрушивается, с терпением, достойным твоего титула и твоей драконьей силы.
— Мстишь за то, что в тебе нет дара?
— Нет, я хочу, чтобы она победила не меньше твоего. Я уже поставил на неё целое состояние.
— Когда ты успел?
— Не трудно успеть, когда ты сам принимаешь ставки высоких господ.
— Если король узнает…
— Не узнает. А если и узнает, то сам с удовольствием сделает ставку. В этом нет ничего предосудительного, когда уважаемые высокородные господа спорят друг с другом на деньги. Даже напротив, это добрая старая традиция. Если бы ты читал кодекс отбора, который лежит в твоих покоях, то нашёл бы там много интересного.
— Мне не до книг, довольно сложностей и без этого.
— А я чертовски во всё это втянулся, друг мой, оказывается, я распорядитель не хуже твоего Даррена.
Знал бы Ридли столько, сколько знает старик, он бы спал по ночам так плохо, что вся его розовощёкость и жизнелюбие давно бы покинули его буйную голову.
— Наконец-то я вижу в твоих глазах огонь, Ивар, и я не могу не радоваться. Но должен тебя предупредить, чтобы ты не делал глупостей раньше времени.
— О чём ты?
— Сам знаешь о чём. Я вижу по твоим горящим глазам, что ты замыслил навестить нашу новенькую претендентку и попробовать раньше времени сорвать этот цветок. Можешь не отрицать, я знаю тебя целую вечность, дружище.
— Даже если и так, то что с того? Стоит мне только поманить пальцем, она сама прибежит и согреет мою постель.
Когда я говорю эти слова, в воображении разрастаются такие нескромные образы, что я едва могу сдержать огонь дракона внутри меня, настолько ярко он разгорается. Да, она ему тоже чертовски понравилась. Предвкушение того, как я навещу её этой ночью, будоражит меня и заставляет сердце биться так часто, словно я снова
— Но не с печатью на шее, — говорит Ридли. — Эта печать не просто знак того, что она участвует в отборе, эта печать охраняет её тело от всяческих посягательств, сохраняя её чистоту до поры. Стоит тебе посягнуть на её невинность, ты получишь удар такой силы, что едва ли тебе захочется повторять попытки.
Он издаёт едва слышный смешок, словно его это забавляет, как хорошая шутка.
— Ну и что, печать можно снять, — отмахиваюсь я, глядя на то, как мать подходит к Адриане и задерживает на ней взгляд.
— Только один раз, — говорит Ридли. — Сняв печать, претендентка больше не сможет её надеть, а значит, проигрывает отбор. Ты разве не знал? Книга, всё написано в книге.
20
Целой бутылки зелья не хватило, чтобы погрузить меня в сон. Так я пролежал всю ночь не сомкнув глаз, вспоминая взгляд этой странной девушки, что так неожиданно появилась здесь. Что со мной такое? Почему меня так тянет к ней?
Я встаю и смотрю на темное уже восточное крыло, где поселили всех претенденток. Светятся только окна обслуги, они готовят все к завтрашнему смотру в присутствии короля. Весь замок стоит на ушах. Каким же красавчиком я предстану перед нашим светлейшим, если переживу еще одну бессонную ночь. Ни сна, ни удовольствия, одна только боль. Будь проклято это зелье, раньше оно хотя бы снимало боль, теперь же только унимает трясущиеся руки. Что дальше?
Нужно найти что-то посильнее этого.
Сейчас бы звмыть в небо, расправить крылья дракона, полетать всласть, проветрить голову. Но ничего не выйдет. Чтобы сделать оборот - нужно много сил, чтобы были силы - нужно спать. А чтобы спать, нужно чтобы боль не терзало каждую кость в этом проклятом теле.
Перед глазами снова встает образ Адрианы. Глядя на нее я забывал обо всем, словно одним своим взглядом она исцеляла мою тревогу и тоску. Что-то есть в этой хрупкой девушке, что-то удивительное, что-то чего я видел прежде только в Элис. Неужели боги дали мне настоящий второй шанс? Неужели они подарили мне истинную любовь снова? Или они так смеются надо мной, чтобы отобрать у меня последние остатки силы?
Спрыгиваю через окно прямо в темноту, не обращая внимания на боль, и приземляюсь на мягкую траву. К черту все, нужно немедленно навестить ее. Мне нужно ее тепло, прямо сейчас, иначе я сойду с ума. Хотя бы увидеть снова эти глаза.
Что там плел Ридли про книгу и про печать, которая не даст мне сорвать этот цветок? Наверняка наврал, чтобы я не делал глупостей. Он, похоже, беспокоится за исход этого балагана куда больше, чем я. Хлопочет, как на похоронах. Ну и черт с ним, пусть хлопочет, а я буду делать то, что считаю нужным.
Слуги опасливо косятся на меня, когда я вхожу в восточное крыло. Кажется, им хочется что-то сказать, но они помалкивают. Правильно делают. Не стоит стоять между князем и объектом его желания.