Расплата. Трилогия
Шрифт:
День прошел в суете и сборах.
В 4 ч. 45 мин. пополудни тронулись из госпиталя. Адмирала везли на дженрикше; двоих несли на носилках; мне рекомендовали взять, на всякий случай, костыли, но я расхрабрился и пошел, опираясь на палку, так как до пристани было совсем недалеко. У пристани ожидал портовый паровой катер, доставивший нас на пароход "Genkai-Maru", бывший пассажирский и, по-видимому, до войны обслуживавший линию, излюбленную туристами, так как салон и каюты первого класса были совсем на европейский лад и даже роскошно отделаны. Разместились весьма комфортабельно. Провожать приехал начальник штаба порта, контр-адмирал Сакамото, наговорил массу любезностей, желал счастливого пути и т. д., и т. д.
В 5 ч. 30 мин.
Прощание в госпитале вышло довольно сухое. Да и трудно было ожидать, чтобы расстались "sans rancune". В ком встретили мы сердечное к нам отношение? По пальцам сосчитать можно: доктора Оки и Ивасаки, смотритель госпиталя, фельдшер Мацуно, санитар Мияге (из числа санитаров бывали и другие, но их сейчас же убирали). Все прочие, видимо, лишь во исполнение воли начальства не слишком третировали нас, но в душе крепко держались старого правила, что военнопленный -- это раб, собственность победителя.
При закате солнца погода испортилась. Небо задернулось тучами; море свинцового цвета; откуда-то пошла зыбь. Совсем наша осень... Но не прошло и нескольких часов, как опять разъяснило и наступила дивная лунная ночь, какие бывают только в Японии в конце августа и начале сентября. Стою на юте. Постукивает винт. Белая струя ложится за кормой. Тихо. Через ровные промежутки раздается глухой, отрывистый звонок механического лага. Временами слабо погромыхивает цепной штуртрос. Идем Большим Хирадским проливом. В 10 ч. вечера взяли курс ONO на Симоносаки. Ориентируюсь по луне и по берегу. К югу, на фоне неба, посеребренного луной, темнеют горы Киу-Сиу. Между нами и берегом по поверхности моря рассеяны сотни огней. Это японские рыбаки. Они спокойно ловят рыбу у своих берегов, как ловили ее и во время войны... Они спокойны. Их флот владеет морем... Владел, владеет и будет владеть... Долго ли еще? Не знаю, что это болит -- душа или сердце? или то и другое?.. Горе побежденным!.. Так больно, так горько... И зачем доктор тогда помешал мне?.. Заснуть, скорее бы заснуть...
Не могу спать -- мимо окна прошел часовой... Случайно посмотрел в зеркало, и оттуда глянуло на меня какое-то совсем чужое, почерневшее, усталое лицо... Да и в самом деле -- эти последние дни с их неотвязными, мучительными думами -- я так устал..."
"29 августа. -- Около 6 ч. утра останавливались у карантина, а в начале 8-го подошли к Дайри, где высадили шедших на том же пароходе нижних чинов, одновременно с нами выписанных из госпиталя. Они отправляются в Кумамото. -- Около 9 ч. вышли из пролива (Симоносаки) в Средиземное море и легли курсом в 80 четверть. -- Неожиданно вспомнил, что в 1898 году "Владимир Мономах" под командой князя Ухтомского, идя этим курсом, в тумане вскочил на мель, но благополучно снялся своими средствами. Теперь "Мономах" покоится на дне Корейского пролива, а его бывший командир -- в плену...
Из Сасебо нас сопровождают доктор Тадзуки и капитан-лейтенант Кимура.
Маленькое замечание. Вчера, ложась спать, подумал, что провалился, -- так отвык от порядочной койки. В самом деле: 3 1/2 месяца на жестком соломенном матрасе, а под головой -- маленькая, купленная в госпитальной лавочке надувная резиновая подушка, так как от госпиталя вместо подушки полагался парусинный валик, набитый песком. Помню, первое время, пока я не знал, что можно послать санитара купить подушку, как он меня мучил! Лихорадка, вынужденное лежание в одном и том же положении (навзничь); шея затекает; голова болит, и проклятый валик, кажется, упирается
Жарко. С утра чуть тянул слабый SO, а после полудня совсем заштилело. Все море усеяно парусами каботажников. Им, прямо, числа нет. Вот откуда комплектуется японский флот настоящими моряками, и вот где неистощимый резерв его личного состава!
В 6 ч. 45 мин. вечера стали на якорь у карантина, расположенного на островке Ниносима, где будем сданы на попечение военного ведомства".
Глава VI
Ночь в карантине. -- Японские "армейцы". -- Удзина. -- Хиросима. -- Генерал Манабэ и его история. -- Голод и комары. -- Breakfast и lunch захватным правом. -- Прибытие в Киото
Вчера тотчас по постановке на якорь на пароход прибыли комендант острова (полковник) и карантинный врач. Они долго о чем-то перекорялись с нашими спутниками, Кимура и Тедзуки. По словам этих последних, полковник, несмотря на то, что мы прибыли прямо из Сасебо, где три с половиной месяца провели в госпитале под надзором врачей, непременно хотел проделать над нами все манипуляции, положенные для прибывающих с театра военных действий -- полную дезинфекцию, прививку оспы и т. д. Насилу его убедили.
(Позже, в Киото, мы узнали от других пленных, как выполнялись эти манипуляции, и благодарили Бога, что чаша сия миновала нас.)
"Убедить полковника, не признававшего ничего на свете, кроме своей инструкции, было, по-видимому, нелегко. Кимура даже вспотел.
В 7 1/2 час. съехали на берег. Целый городок дощатых бараков. В ближайшем ко входу поместили адмирала и трех штаб-офицеров, причем адмирала кровать была поставлена особо и отделялась от наших занавеской, а наши три стояли почти вплотную одна к другой под общим мустикэром. Меблировка -- небольшой стол и простые табуретки по числу кроватей. Кровати -- грубо сколоченные из едва отесанных брусьев и досок. На кровати -- изрядно слежавшийся, жесткий соломенный матрас, вместо подушки валик с песком да три грубых шерстяных одеяла. Никакого признака белья, а между тем и матрасы, и валики -- далеко не первой свежести.
Адмирал, обозрев отведенное ему помещение, не сказал ни слова, но сел на его пороге и замер в неподвижности.
Кимура, сопровождавший нас на берег, видимо, чувствовал себя отвратительно, все извинялся и утешал, что ведь это только одна ночь. "Да неужели нельзя достать хоть пару простынь для адмирала?" -- говорили ему. "Этого здесь наверное нет!" -- "А у полковника?" -- Кимура даже засмеялся: "Я думаю, он и не знает, что это такое! Теперь все на войне, а здесь, в Японии, да еще на нестроевом месте, самые... самые, которые ничего не понимают по-европейски. Впрочем, я попробую сделать что-нибудь!" -- В результате он добыл новый, еще не бывший в употреблении чехол соломенного тюфяка, который и был предложен адмиралу в качестве постельного белья. Затем оба, Кимура и Тедзуки, откланялись, пожелали покойной ночи (какая ирония!) и поспешили вернуться на пароход.
Адмирал всю ночь не спал, да и мы не слишком благодушествовали. Барак помещался саженях в 3--4 от берега, а между ним и берегом были воздвигнуты будочки с удобствами, устроенными самым примитивным способом. После полуночи ветерок потянул с моря, и, несмотря на закрытые окна, барак наполнился ароматом рисовых полей!.. Поднялись чуть свет. Для умывания принесли ведро воды с деревянным ковшом и небольшой цинковый таз, до такой степени заросший грязью, что пользоваться им никто не решился. Предпочли мыться прямо на дворе, подавая друг другу воду из ковша. Когда полковник в сопровождении переводчика явился приветствовать адмирала с добрым утром и спросить, всем ли он доволен, то получил в ответ заверение, что, несомненно, породистые свиньи в Европе пользуются большими удобствами, чем мы здесь...