Расплата
Шрифт:
В далеком 1994 году Хлопонин, тогда начинающий бизнесмен и новый владелец убыточного завода радиодеталей в Воронеже, партнера бывшего рижского завода ВЭФ, собрал работников завода и трех своих бывших сокурсников по мединституту и рассказал им о том, как он представляет будущее завода. Речь Степы началась с улюлюканья и свиста, после чего около половины присутствующих демонстративно покинуло зал. Оставшиеся человек сто - а именно столько на тот момент составляла половина работников завода, включая дирекцию, - внимательно слушали его, кто с растущим недоверием, а кто с нескрываемым интересом. Громких аплодисментов не было, но довольно многие поверили ему или хотя бы дали ему шанс попробовать восстановить завод и поднять престиж его продукции.
И люди, поверившие
В начале нулевых количество желающих работать на Медиаконе намного превышало число мест на предприятии, несмотря на значительное расширение компании. Кроме самих работников компании и деловых партнеров Хлопонина и в России, и за рубежом, мало кто понимал, что происходит и каким образом в рекордно короткие сроки удалось достичь таких результатов. Естественно, всё, что нельзя объяснить с помощью логики и здравого смысла, сразу приписывалось вредоносному влиянию Запада, черным технологиям, тотальной коррупции, устранению конкурентов путем убийств и запугивания и рейдерскому захвату предприятий. Люди, пытающиеся объяснить "необъяснимое", тут же находили "рациональное", обвинив Медиакон во лжи, простом передергивании и искажении фактов. Понятно, что в такой ситуации любое появление олигарха на телевидении вызывало огромный ажиотаж. Хлопонин был в принципе не совсем публичной фигурой, тем не менее иногда появлялся на центральном телевидении в народных ток-шоу вроде программы "Тема" или в более серьезных программах для бизнес-сообщества, как, например, программа "Деловая Россия".
Как только Стёпина машина в сопровождении охраны остановилась у Телецентра, Хлопонин оказался под прицелом журналистских телекамер. Хотя программа снималась только при участии журналистки Анны Калининой и съемочной группы, репортеры каким-то образом пронюхали про съемку и приехали только для того, чтобы просто сфотографировать Стёпу.
Запись началась со стандартных вопросов о трудовой биографии Хлопонина, о его комсомольском прошлом и о перспективах компании. На 11-й минуте интервью Калинина начала задавать так называемые "острые вопросы". В то время такого термина на телевидении еще не существовало, но он прочно укрепился в последующие несколько лет, когда вопросы власть имущим были заранее согласованы. Задавать резонансные вопросы некоторым политикам и первым лицам государства категорически запрещалось под страхом закрытия программы и даже увольнения. Журналистка знала, что Стёпа нормально относится к любым вопросам, касающимся его бизнеса, и поэтому начала "атаку".
– Как вы можете прокомментировать арест вашего многолетнего делового партнера Аркадия Cиницкого?
Выдержав пятисекундную паузу, показавшуюся Калининой почти вечностью, Хлопонин ответил:
– В последнее время на компанию Медиакон ведется целенаправленная атака в прессе и в Госдуме с целью дискредитации, поскольку совершенно ясно, что компания мешает отдельным лицам, которые заинтересованы в моем устранении с поста руководителя и последующем рейдерском захвате компании. Все претензии Генпрокуратуры о незаконности сделки по приватизации Воронежского завода радиодеталей с экономической точки зрения являются смехотворными, - закончил свой ответ олигарх.
– Вы будете опротестовывать это решение?
– Да, наши адвокаты уже готовят соответствующую жалобу на имя Генерального прокурора.
– Вы не собираетесь уезжать из России, как поступили некоторые ваши коллеги по бизнес цеху в последние несколько лет?
– Я не считаю ни себя лично, ни компанию Медиакон замешанной ни в каких экономических преступлениях. Приватизация компании в 90-х годах была осуществлена на законных основаниях в соответствии с действующим законодательством того времени. Если кто-то считает, что таким способом он запугает меня и вынудит отказаться
Калинина была немного удивлена, насколько спокойно Хлопонин, сидя здесь, в студии, рассуждает о своей судьбе и о судьбе компании, несмотря на то, что его так же, как и его бизнес-партнера, легко могут арестовать или даже устранить физически. До начала программы журналистке было передано негласное указание - постараться, используя острые вопросы, вывести Стёпу из равновесия, показать телезрителю, что он волнуется и, значит, что-то скрывает. Однако ответы олигарха скорее возымели на Калинину обратный эффект. Степа держался очень уверенно, но вместе с тем абсолютно уважительно и полностью корректно. В нем, несмотря на интеллигентную мягкую манеру говорить, чувствовалась огромная внутренняя сила и готовность бороться за правду даже ценой собственной жизни.
– Последний вопрос по этой теме, Степан Леонидович. Как вы можете прокомментировать арест бывшего начальника службы безопасности Медиакона Александра Печорского и предъявленные ему обвинения в убийстве мэра Норильска Курицына?
– Знаете, Анна, я не полностью знаком с материалами этого дела, но предъявленные обвинения абсолютно абсурдны. Простите меня за использование этого неюридического термина. Компания Медиакон никогда не нарушала человеческие законы и не решала свои деловые проблемы путем убийств. Целью этого обвинения, так же как и ареста моего делового партнера, было только одно: запугать меня, заставить уйти от руководства компанией и исчезнуть из России. Генпрокуратура пытается выбить из невинных людей показания на меня любыми средствами и использует для этого совсем не законные методы.
Потом прозвучала еще пара вопросов, пришедших по электронной почте от телезрителей, о секрете успеха компании Медиакон и о том, какими деловыми и личностными качествами должен обладать человек для того, чтобы вести бизнес в России.
После этого Хлопонин довольно быстро покинул телестудию, вежливо отказавшись от участия в банкете по случаю десятилетнего юбилея программы "Деловая Россия" и поехал домой к семье.
Глава 4. В интернате
На входе в интернат Анциферова поприветствовала охрана. Сергея знали в лицо, поэтому удостоверение приходилось показывать редко, разве что при задержании бандитов и взяточников. Анциферов неспешно шел по коридору, пытаясь найти расписание занятий, но ничего подобного не было и в помине. На стенах, кроме фотографий ребят вместе с учителями, висели изречения "классиков".
Классиками здесь считались именитые преподаватели и одаренные ученики, причем в самых разных областях. Кроме победителей математических олимпиад и будущих Менделеевых, здесь учились трудные подростки. Будущие гении и дети улиц учились в одних и тех же классах. Детей улиц здесь было значительно меньше, но те, кому удавалось попасть в знаменитый лицей-интернат, потом выбивались в люди, как потом рассказывали Сергею не без гордости за своих подопечных преподаватели лицея.
Совершенно случайно он зашел в кабинет математики. Все стены были исписаны в стиле "граффити", а над доской красовалось изречение "Тоже мне, бином Ньютона". За столом сидел пожилой лысенький мужчина маленького роста, почему-то напомнивший Сергею Швондера из известного произведения. Мужчина что-то объяснял хипповатому прыщавому юнцу, который все время как-то глупо улыбался, глядя на мужичка.
– Вы ко мне?
– спросил он Анциферова.
– Да в общем нет, - ответил после недолгой паузы Сергей.
– Просто захотелось вживую посмотреть, как выглядит самый знаменитый на Урале лицей, который спонсируется небезызвестным вам олигархом.