Распоротый
Шрифт:
Я почувствовал пальцы Ракш на предплечье и обернулся.
– Нам пора. – Ракш уже отворила дверь.
Я с сожалением глянул последний раз в глазок и, встав, двинулся за ней.
Увиденное мной было настолько значительным, что требовалось время, чтобы это осмыслить. Я почти не сомневался, что Чара, заинтересовавшись мной, поручил своим людям укатать и допросить Оклахому. Вполне возможно также, что двадцать погибших солдат – часть придуманной им же "страшилки", призванной сплотить народ перед лицом несчастий. Хуже – если эта утка была запущена с целью дискредитировать Принцепса. И совсем плохо, если в ее распространении участвовали "чистильщики".
Именно
– Мне показалось, тебе не нравится происходящее у скавра, – осторожно заметил я. – А что думают другие ветви?
– Мы редко расходимся в главном, – буркнула Ракш и, как мне показалось, ускорила шаг. Однако я не отставал.
– Я понимаю твой интерес, – говорил я, держа Ракш под руку и стараясь не наступить в темноте на край ее накидки. – Но ведь «чистильщики» быстро накапливают силу. Ты не боишься, что они возьмут власть? Смотри, Ракш, мало никому не покажется.
То, что я услышал в ответ, буквально сразило меня.
– Это полезно для Восстановления, – убежденно сказала Ракш. И, подумав, добавила: – Мне нравятся люди, которые знают, чего хотят.
Я прощался с ней в атрии. Мы долго стояли в обнимку, слушая, как свистит между колонн ветер, покалывающий наши щиколотки влажным песком.
– Я бы хотела увидеть тебя еще много раз, – сказала Ракш отстранившись.
Когда-то это была очень веская формула, означающая предложение стать постоянным партнером и даже отцом детей. В последнее время она утратила свой обязательный смысл, но все равно при ее употреблении подразумевалось нечто большее, чем переплетение двух тел.
Я не ожидал этого и немного замешкался, подбирая слова. Вспыхнув, Ракш резко высвободилась из моих объятий. Я понял, что еще секунда – и она уйдет, причем уйдет навсегда. И тем не менее я молчал. Молчал вопреки здравому смыслу, своим желаниям и сгущающемуся раздражению Ракш. Молчал, ужасаясь собственному молчанию, и отвратительное чувство вины заполняло мне грудь. Что я мог предложить ей сегодня? Неврастению, меланхолию и суицидный синдром? Еще год назад ей было бы безумно интересно со мной. В то время я верил в свою удачу, и мне очень нравился вкус опасности. Если бы мне пришлось тогда осесть на Керсте, мы составили бы отличный тандем. По крайней мере на пару лет.
– Зачем я тебе? – сказал я устало. – Посмотри, я кончился. Старого Теры нет, осталась одна оболочка. Этот осколок меня доконал.
– Прекрати. – Ракш сделала шаг вперед и, совсем по-земному взяв за плечи, пристально посмотрела мне в глаза. – Ты – настоящий. Я знаю мужчин. Ты – камень. Что бы ты там про себя ни говорил, я хочу, чтоб эта встреча была не последней Не отвечай мне сейчас, – добавила она торопливо, – уходи, куда тебе надо. Но когда бы ты ни вернулся, я вспомню свои слова.
Расстроенный, я возвращался в гостиницу, не понимая, зачем я, собственно, туда иду. Только что передо мной открылась дверь, за которой светило солнце, звенел смех и архангелы с золотыми трубами возвещали вечную юность для всех, кто переступил
Стараясь собраться с мыслями, я присел на берегу маленького пруда посреди парка, с тихой грустью глядя на скользящих по воде бегунов. Время близилось к вечеру, но туман еще не лег, и в теплом, наполненном влажными полутонами воздухе все окружавшее меня выглядело особенно трогательным, полным невысказанных желаний и несбывшихся надежд.
Мне вдруг отчаянно захотелось хереса. Здесь, на берегу пруда, следовало пить именно херес, с его сильным и вяжущим вкусом, заставляющим вспомнить о пройденных дорогах и обжигавших когда-то страстях. Мне подумалось, что я должен быть благодарен воспоминаниям, пусть даже горьким, но так или иначе связывающим меня с миром живых. В настоящем у меня не было ничего: ни веры, ни долга, ни желания уцелеть. Я снова тонул, не понимая, за что еще можно уцепиться. Сначала я думал, меня спасет дело, но я ошибся. Теперь выяснилось, что я не нуждаюсь и в любви. Черная волна отчаяния снова накатила на меня, и я согнулся, зажмурив от сумасшедшей тоски глаза, судорожно поднеся ладони к лицу.
Потом меня немного отпустило, и я устыдился своей слабости.
– Подбери губы, – сказал я себе. – Что это ты раскис? Через пару часов ты должен быть у Таш. Вспомни, ты еще утром безумно хотел ее. Держись! Поддай в шлем кислорода! Возьми себя в руки, патруль, – бывало и хуже.
Продолжая склеивать себя из кусочков, я медленно добрел до гостиницы. Еще в холле я услышал громкие голоса и шум возни, доносившиеся из спальни Оклахомы. Дверь в спальню была, как всегда, открыта, и, проходя мимо, я увидел на кровати нечто, напоминающее скульптурную композицию. Оклахома и невысокая стройная брюнетка с разноцветными лентами на ногах, радостно хохоча, поддерживали с боков еще одну девушку, стоящую между ними на голове. Четвертый участник группы, поднявшись на цыпочки, безуспешно пытался задвинуть член в неудобно расположенное влагалище. Заметив меня, брюнетка кокетливо изогнула спину, выпятив зад с вытатуированной на нем мордой лоя – эмблемой школы, где она училась.
Я чувствовал, что, если наш вечер с Таш начнется с этого зрелища, все будет безнадежно испорчено. Однако как хозяин гостиницы я не имел права им мешать. Единственное, что мне оставалось, так это надеяться, что через пару часов они либо устанут и заснут, либо выметутся куда-нибудь на поиски новых приключений.
"Интересно было бы узнать, – думал я, идя по коридору к своему кабинету, – что вообще рассказал Оклахома людям Чары? Главного он, конечно, из-за блока сказать не мог. Но мелочи, как та, например, что я ни с кем не сплю, он уж, наверное, обсосал вволю".
Проходя мимо Зеленого будуара, я не выдержал и открыл дверь. Клоуна на кровати уже не было, как не было и грязных простыней. Наверное, очнувшись, он почувствовал себя лучше и смог уйти, а грязные простыни утащили уборщики. Я мысленно пожелал ему удачи и, не торопясь, отправился к себе.
Мое донесение Давантари все еще ждало своего часа в компьютере. До того как уйти к Таш, я должен был дополнить его новой информацией. Когда я садился за пульт, меня переполняло горделивое желание побыстрее сообщить в констабуларий о раскрытой интриге. Однако, закончив описание встречи Чары с чистильщиком, я вдруг осознал, что сегодняшние мои дела точно соответствуют статье о вмешательстве в дела неприсоединенной планеты.