Распоротый
Шрифт:
Чтобы понять, где находится база, я вытащил из сумки запаянную в пластик карту и включил фонарик Только сейчас я ощутил, что все кончилось. Я наконец-таки нашел их! Теперь можно было выбрасывать десант, окружать, атаковать и уничтожать. Таймеры роя начали свой финишный отсчет. Я радостно улыбнулся, предвкушая, как меньше чем через час отправлю координаты базы Давантари и со спокойной совестью завалюсь спать. Я должен хорошо отдохнуть. Утром Принцепс начнет глушить путч, и мне хотелось оказаться где-нибудь в гуще событий.
Что-то не ладилось у меня с координатной сеткой. Я подумал, что здорово измотался за эти дни, особенно сегодня, и,
С минуту я сидел, тупо переваривая то, что получил. Потом до меня начало доходить.
Передача велась из пункта, находящегося недалеко от города. Из пункта, никак не попадавшего в вычерченный на карте квадрат. Тот самый квадрат, из которого ровно неделю назад велась до сих пор не расшифрованная передача дискретными импульсами. Именно в этом квадрате находилась стационарная установка, способная вести такую мощную передачу с поверхности планеты неизвестному адресату в пространстве.
Сейчас передача была локальной. Она велась с помощью обычного передатчика и очень напоминала ту, что запеленговали мои датчики прошлой ночью.
Реальность с трудом проникала в мозг, уже успевший поверить в благополучное окончание поиска.
Передачу вела не база. Передачу вел резидент роя, связываясь с базой. И если вчера он вел ее из поселка, то сегодня он вел ее почти с городской окраины.
Но ведь этим резидентом был Чара!
Однако Чара к моменту второй передачи был мертв.
Ужасная истина встала передо мной во весь рост, нависла громадной косматой тенью.
"Выходит, – холодно сказал я себе, – что Чара не был резидентом роя. Ты зря его убил. Теперь тебе трудно будет отмываться. Впрочем, все это ерунда. Гораздо важнее, что настоящий резидент роя жив и находится на свободе. Страшно представить, что он способен натворить завтра. И не только завтра. А хуже всего то, что ты даже не знаешь, кто он такой".
Он… Я замер, уставившись пустыми глазами на вязнущий в тумане луч фонаря.
А почему, собственно говоря, "он"?
Аппаратура Юкиры не могла врать. Первая передача несомненно велась из домика в поселке, где не было никого, кроме Чары с подружкой. Чара вышел из игры. Таким образом, у меня оставалось два варианта. Либо, помимо Чары, существовал еще кто-то, имеющий право выхода на прямую связь с базой, либо резидентом была спутница Чары.
Первое предположение было вполне разумно. Оно выглядело гораздо более вероятным. По всем законам я должен был выбрать именно его. И я обязательно так бы и сделал. Если бы не знал, что рой, опасаясь засветки, никогда не заводит двух резидентов сразу. Правило одного резидента было для роя абсолютным – и я не видел причин, по которым сейчас рой отказался бы от этого императива.
Таким образом, резидентом была вчерашняя женщина Чары. Теперь это было очевидно. Если бы я догадался сразу, я бы ни за что не улетел домой. Я постарался бы утром сесть ей на
Не осознавая, что я делаю, я встал и бесцельно двинулся в туман. Щеки мои пылали.
Я должен был просчитать все это гораздо раньше. Меня подвел незаметно впитанный здесь, па Керсте, взгляд на женщину как на существо, неспособное воевать.
Я вдруг осознал, что зачем-то иду к дороге, остановился и, бессмысленно потоптавшись на месте, пошел назад.
Рой нашел или высадил очень хорошо подготовленного резидента. Интересно, поняла ли она, что кто-то следит за домом? Прослушав запись, я не выловил ничего, кроме желания прокачать могущественного министра. Поэтому я не расценил ночную пассию Чары даже как связника. И Кора, который наверняка хорошо знал окружение Чары, уверял меня, что к нему никто не спускается с гор. Похоже, что и сам Чара не догадывался об истинной роли этой особы. Интересно, сколько ей лет? Когда-нибудь я узнаю это. Вот только когда? Вряд ли это случится раньше, чем база сама обнаружит себя. Слишком много человек надо опросить, чтобы напасть на ее след. Однако на финише мы встретимся. Непременно. Я позабочусь об этом. Очень уж хочется поглядеть ей в глаза.
"Попробуем еще раз, – сказал я себе, усаживаясь под деревом и открывая сумку. – Может, теперь, когда я знаю…"
Подсвечивая себе фонариком, я вытащил накопитель и, подключив его к рекордеру, нашел последнюю запись.
"Что поделаешь, – обратился я в пространство, вставляя в уши микрофоны. – Упустил так упустил. В конце концов это не моя работа. Хотели б по-настоящему, прислали б кого-нибудь…"
Я слушал запись, пытаясь уловить хоть намек на то, чего ждала эта девушка от Чары, и у меня ничего не получалось. Она изъяснялась фразами, имеющими смысл лишь для знающего контекст. Чара же, судя по всему, вообще считал ниже своего достоинства развернуто отвечать ей. Прослушав всю запись дважды, я не обнаружил ни единой настоящей зацепки. От души пожалев, что не могу передать этот диалог в констабуларий, я поднялся и стал собираться.
Хотя…
Словно пузырек, всплывающий со дна, в голове возникла и оформилась неожиданно ясная мысль.
Что она там сказала про работу?
Я быстро отмотал запись назад и стал слушать кусок перед самым отъездом.
Точно!
Сначала я совсем не обратил на это внимания, поскольку искал другое.
– Когда сделаешь, дай мне знать, – произнес тихий, слегка заглушаемый треском женский голос.
– Непременно, – несколько раздраженно ответил Чара. – Сразу зайду и скажу.
Зайду и скажу…
Куда мог зайти, именно зайти, а не заехать, министр полиции, везде передвигающийся в электромобиле? Только в одну из комнат дворца. Выходит, девушка работала во дворце. Похоже, что это была чья-то секретарша.
Не может быть!
Я почувствовал, как от промелькнувшей догадки мгновенно похолодели руки и муторно опустился желудок. В ужасе я отшатнулся, словно увидел призрак, и лишь невероятным усилием воли не позволил себе отшвырнутъ поразившую меня мысль.
Взяв себя в руки, я вернул запись на ноль и стал снова слушать, закрыв для надежности глаза. Перекрытия и мембраны не могли не исказить тембр, но интонации должны были остаться нетронутыми. И чем больше я слушал, тем больше, казалось, узнавал характерные паузы и подъемы в конце предложений, нежное придыхание на шипящих и едва уловимое носовое "н".