Распутин. Вера, власть и закат Романовых

Смит Дуглас

На этом «Московские ведомости» не остановились. К этой теме газета вернулась 13 мая. Поводом стало выступление Илиодора, недавно опубликованное в царицынской газете. Илиодор говорил, что Распутин действительно «сильно любит женщин, ласкает и целует их, но не так, как грешники, но с особой святостью». По мнению газеты, эти слова окончательно доказывали, что Распутин – хлыст, то есть принадлежит к секте, запрещенной законом как вредоносная и непозволительная. Тихомиров и его газета требовали ответов. Почему Синод не расследует дело Распутина? Почему обер-прокурор не интересуется этим человеком? Если опубликованные сведения верны и Распутин – действительно хлыст, то как же Синод позволяет своим священникам, в частности Илиодору, публично его защищать? «Личность Григория Распутина должна быть выяснена, и соблазн должен быть прекращен», – требовали «Московские ведомости»¹⁴.

Тихомиров пытался использовать прессу для того, чтобы открыть глаза царю на истинное положение дел (как он его видел) с Распутиным и ту опасность, какую он

представляет для трона. Ему это не удалось. Услышав о скандале, Николай глубоко разочаровался в действиях Тихомирова и отказался встречаться с ним. Тихомиров был расстроен и опечален, но не сожалел о сделанном: «Значит, так тому и быть. Я просто должен подчиниться обнажить духовное разложение». Позже Столыпин говорил Тихомирову, что он совершил поступок героический, но утратил доверие царя, и это дорого ему обошлось. Разочарование было взаимным, хотя Тихомиров пострадал больше: он утратил доверие к монарху. Это событие помогает нам понять, как Распутин превращал верных сторонников императора в его злейших врагов. В дневнике Тихомиров писал о своем глубоком разочаровании и пессимистическом взгляде на будущее России:

«С таким императором ничего, кроме революционной “смуты”, невозможно; […] На престол взошел “русский интеллигент”, не революционного, конечно, типа, а “либерального”, слабосильного, рыхлого, “прекраснодушного” типа, абсолютно не понимающего действительных законов жизни […] Царя нет, и никто его не хочет… Церковь… Да и она падает. Вера исчезает… Народ русский!»¹⁵

За нападками монархических «Московских ведомостей» вскоре последовали сходные действия либеральной прессы. Особо отличилась газета конституционных демократов (кадетов)«Речь». В период с 20 мая по 26 июня в «Речи» были опубликованы десять статей под названием «Распутин-Новых». Они претендовали на то, чтобы стать первым глубоким анализом жизни «преступного старца». В статьях сенсационным образом описывался странный гарем из двенадцати красивых молодых женщин, собранных со всей Сибири, которых Распутин держит пленницами в своем доме в Покровском. Они живут в великой роскоши, но трепещут перед его жестокой волей. Никто, даже его собственная жена, не смеет возразить ему даже словом. Власть его безгранична. «Он может сделать все», – якобы сказала журналистам одна из женщин. Она, как и некоторые другие, хотела бежать, но знала, что это невозможно. Распутин также привлек на свою сторону двух таких же старцев и позволил им держать при себе для удовольствия двух «сестер», помимо законных жен. В статьях признавалось, что Распутин обладает определенными талантами, в частности умеет предсказывать людям судьбу, но основной упор делался на его извращенную мораль. Журналисты приводили слова Распутина: «Я вмещаю в себе частицу Иисуса Христа, – говорил старец, – и только через меня можно спастись. Для этого необходимо слиться со мною душою и телом. Все, что от меня исходит – есть источник света, очищающий от грехов»¹⁶. Статьи были подписаны инициалами «С.В.». Возможно, что за ними скрывался отец Владимир Востоков, либеральный священник, ставший одним из злейших врагов Распутина. После большевистского переворота Востоков стал ярым проповедником теории «жидомасонского» заговора с целью уничтожения России¹⁷. Статьи из «Речи» стали чрезвычайно популярными, и вскоре их перепечатали газеты разных городов России¹⁸.

Екатеринославская газета «Южная заря» напечатала большую статью о жизни Распутина. Статья выходила в нескольких номерах с 12 июня по 17 июня. Автор Александр Сенин утверждал, что прожил какое-то время в Покровском и познакомился с Распутиным в начале 1907 года. Статья Сенина изобиловала клеветническими измышлениями и невероятными историями. В ней повторялось многое из того, что уже было опубликовано другими изданиями этой весной. Он рассказал о том, как две здоровые молодые девушки, которые жили с Распутиным, неожиданно заболели, ослабли и умерли при таинственных обстоятельствах. Другая девушка, которая забеременела от Распутина, бесследно исчезла¹⁹.

В мае «Речь» писала, что Распутин уговаривал Илиодора и Гермогена выступить в его защиту. Гермоген уже прибыл в столицу, чтобы защитить Распутина, и в апреле произнес несколько страстных речей. Вскоре должен был приехать и Илиодор. Однако их намерения отчасти были эгоистическими. За последние два-три года Гермоген и Илиодор почувствовали свою силу, и значительную роль в этом усилении сыграла их связь с Распутиным. Вернувшись в Царицын, Илиодор продолжил публично защищать Распутина. В «Речи» писали, что он зашел настолько далеко, что сравнил его с ветхозаветными пророками и стал называть святым²⁰.

Писатель-монархист, издатель и православный миссионер Василий Скворцов в июле изложил свое видение Распутина на страницах «Царицынской мысли». Он считал Распутина человеком, обладавшим исключительными способностями психолога, примером одаренного старца, вышедшего «из глубин хлыстовского мира». Прототипом Распутина он считал старца Стефана. Стефан появился двадцать пять лет назад и тоже привлек внимание властей. Его дело было расследовано, а он сам выслан в Суздаль, где принял монашество и до сих пор жил в местном монастыре. Стефан был чудотворцем, обладал способностями к гипнозу. Он гипнотизировал женщин, искавших духовной помощи, а затем под гипнозом с помощью странных пассов убеждал их в том,

что духи их одержимы «демоном» и единственная надежда на спасение – это изгнание этого демона. Изгоняя демона, Стефан поглаживал женщин по груди и плечам, затем по всему телу. И только после сексуального акта он заявлял, что демон покинул тело. Скворцов полагал, что Распутин пользовался теми же методами, что и Стефан. В статье утверждалось, что тот самый Стефан изнасиловал двести молодых женщин, заманив их в свой монастырь «распутинскими теориями о святости плоти». Автор статьи делал вывод, что Стефан и Распутин – одного поля ягоды²¹.

К этому времени на ситуацию обратили внимание иностранные посольства. 7 апреля 1910 года австрийский посол граф Леопольд Берхтхольд сообщал в Вену подробности разразившегося скандала: «Как и раньше, частое присутствие священника, возможно, принадлежащего к запрещенной полицией секте, в личных покоях императрицы порождает серьезное беспокойство у придворных дам, но все попытки убедить монархиню в пагубном влиянии подобного общения оказались абсолютно бесплодными»²². Если посол считал Распутина неприкасаемым, то журналисты полагали, что его карьере пришел конец. 26 июня «Царицынская мысль» опубликовала статью «Конец Распутина». «Дебаты в Царицыне закончились, – писал автор статьи. – Все были вынуждены признать, что Распутин – мошенник, развратник, злодей, который охотится за деньгами и женщинами»²³.

Кампания в прессе, развернувшаяся той весной, привела Николая в ярость. Он отправил Столыпину записку, в которой недвусмысленно и довольно жестко дал понять, что он сыт по горло подобными статьями, что никто не имеет права вмешиваться в его личные дела и что он намерен раз и навсегда положить этому конец. Царь дал премьер-министру понять, что следует немедленно прекратить распространение этих статей ²⁴. Но все было не так просто. Политические реформы после революции 1905 года гарантировали определенную свободу прессы, хотя издателей продолжали преследовать и штрафовать, а порой газеты просто закрывали за превышение границ допустимого. При Столыпине в 1907–1909 годах были закрыты сотни газет, а более трехсот редакторов оказались в тюрьмах. Редакторы нескольких ведущих газет – Алексей Суворин из «Нового времени» и Иосиф Гессен из «Речи», к примеру – в 1910 году уже находились под наблюдением охранки. Но начальник отдела прессы в полицейском департаменте указал Столыпину на то, что даже если в некоторых статьях о Распутине и содержится информация, которую можно счесть преступной, то вся она уже известна полиции. Кроме того, сейчас уже нет возможности препятствовать распространению напечатанных экземпляров²⁵.

Тем не менее Столыпину нужно было что-то сделать. Он встретился с Алексеем Бельгардом, начальником Главного управления по делам печати, и спросил у него совета. Бельгард согласился с тем, что невозможно просто закрыть газеты, поэтому было решено составить список самых значимых газет и переговорить с каждым из редакторов по отдельности, попросив их в будущем воздержаться от освещения проблемы Распутина. Некоторые, как, например, князь Мещерский из «Гражданина», неохотно согласились. Другие, как Иосиф Гессен из «Речи», заявили, что будут рады прекратить писать о Распутине, если он исчезнет и у прессы более не будет повода интересоваться им²⁶. В то же время Столыпин приказал товарищу министру внутренних дел Александру Макарову написать московскому градоначальнику Александру Адрианову с тем, чтобы проинформировать его об «абсолютной нежелательности появления в органах периодической прессы каких бы то ни было статей или заметок о крестьянине Тюменского уезда Тобольской губернии слободы Покровское по имени Григорий Ефимович Распутин-Новых». Если же подобное произойдет, то Адрианов должен немедленно вызвать к себе ответственных за появление материалов редакторов и издателей и сообщить им об этом пожелании. «Сделать это следует самым вежливым и корректным образом, но в то же время достаточно убедительно и настойчиво, не прибегая, впрочем, к угрозам административного наказания и влияя на указанных редакторов и издателей Вашей силой убеждения и авторитетом»²⁷. 28 декабря Адрианов связался с Тихомировым и сообщил ему о пожеланиях правительства. «Это прямо ужасно», – ответил Тихомиров²⁸.

Полиция начала выискивать в прессе мельчайшие упоминания о Распутине. Каждая статья, сколь бы мала и незначительна она ни была, вырезалась и хранилась в специальных папках в полицейских архивах. И на этом дело не кончилось. Полиция начала следить за иностранной прессой тоже. Упоминания о Распутине выискивались в европейских и особенно британских изданиях. Статьи вырезались, переводились на русский язык и подшивались. Так в папках охранки оказался перевод интервью, которое русский революционер Владимир Бурцев дал французской газете «L’Humanit'e». Там же находилась скандальная статья принцессы Екатерины Радзивилл из шведской газеты Dagens Nhyeter. Когда в 1912 году русские агенты в Германии узнали о возможной публикации сенсационного романа о Распутине, тайная полиция тут же приказала агентам в Берлине, Париже и Санкт-Петербурге собрать всю возможную информацию о книге. 9 ноября 1913 года в обзоре иностранной прессы, подготовленной для министра внутренних дел, содержалась статья из газеты Rheinisch-Westf"alische Zeitung, в которой говорилось о растущем влиянии Распутина на русского императора и императрицу²⁹.