Распутин. Вера, власть и закат Романовых
Шрифт:
Многие знают Распутина и до недавнего времени оказывали ему всякое гостеприимство, в частности домовладельцы – Д. Н. Новиков, Павел Поликарпович Смирнов, купец Петров, бывший издатель газеты «Россия» Георгий Петрович Сазонов и другие. Оного Распутина также часто принимали при императорском дворце через Марию Ивановну Вишнякову, гувернантку его императорского высочества и наследника, великого князя Алексея Николаевича».
Прочитав этот доклад, Столыпин приказал провести секретное расследование дела Распутина17.
В то же время полиция в Сибири также пыталась найти Распутина. Генерал-майор Вельк из Тобольска 25 октября дал телеграмму капитану Чуфаровскому в Тюмень с приказом найти «крестьянина Григория Ефимовича Нового». Через три дня
Через два дня, 30 октября 1910 года, петербургская охранка, которой руководил Михаил фон Котен, выпустила совершенно секретный приказ собрать как можно больше информации о Распутине и его перемещениях и установить, где он находился летом и в начале осени. Вскоре стали поступать ответы. Первым отчитался Алексей Прелин, младший офицер тюменской жандармерии. 13 ноября он направил свой доклад из Покровского. Прелин сообщал, что в начале августа Распутин вместе с дочерью Матреной уехал в Казань, где девочка должна была поступить в школу. Затем он посетил Петербург и вернулся в Покровское, где его недавно видели веселящимся в обществе трех монахинь20.
Описание настроения Распутина, данное Прелиным, странным образом совпадает с написанной самим Распутиным в Петербурге «Моей жизни в страхе со Христом»:
«На Тебя, Господи, уповаю, да не постыжусь в век. Буду хвалить Тебя, враги мои не дают покоя. День и ночь ищут изловить меня, куда я иду, и там слова мои перетолкуют на свой лад и не дают покоя, озверели сердца человеков и благодать далека от нас. Скажу в душе моей, Боже, будь мне Творец и Покровитель, а враги следят и ставят облаву, и пускают стрелы в душу, и проникают сквозь своим хитрым взглядом, и хотят отнять истину, но это не ими дано, не они и возьмут, а только навредят моим юношам. Но всем больны гоненья. Пока злые языки клевещут, даже много умерло от скорби: но это венец мученика.
И Христос страдал, и при кресте тяжела была минута. И крест Его остался на любящих Его, и повседнесь пребывает, кто терпит за Христа. И враги посейчас есть, и ловят, и распинают истинных христиан. Господи, тысячами ополчились на меня. […] Шпионы радуются победе своего мужества, возьмем простячка и посыплем на голову пепла вместо елея. […]
Теперь копьями не мучат, а словами – больнее стрелы. И все стрелы слов больнее меча.
Боже! Храни Своих!»21
Этот год стал для Распутина тяжелым, пожалуй, самым трудным в жизни. На него ополчились со всех сторон. Его имя, запятнанное клеветой, стало известно по всей империи, и его враги без малейшего стеснения писали о нем самые невероятные выдумки. Полиция следила за ним – агенты власти следовали за ним каждую минуту его жизни. Утратив анонимность, Распутин более никогда не знал покоя.
Распутин написал императрице, и она переписала его слова, чтобы сохранить. Александра сочувствовала ему и верила в истинность его слов. К концу года Распутин восстановил то доверие царской семьи, которое могло быть утрачено из-за газетных статей. Писатель Ипполит Гофштеттер встретился в Москве с Львом Тихомировым и сообщил ему, что Распутин вновь пользуется «нежной любовью» императора и императрицы и «громадным влиянием» при дворе. Подавленный Тихомиров 13 декабря записал в дневнике: «Не спастись им. “Мани, текел, фарес” [11] . Уж какое тут царство с Гришками Распутиными»22.
11
Из Даниил, 5:26–28. Три слова таинственным образом появились на стене перед вавилонским царем Валтасаром во время пира. Они предвещали падение его империи в VI веке до н. э. Даниил смог истолковать царю смысл этих слов.
21. Князь
Юсуповы – это одно из богатейших и древнейших аристократических семейств России. Свой род они вели от племянника пророка Мохаммеда и правителей Древнего Египта. Род Юсуповых появился при дворе в XVI веке, в годы царствования Ивана Грозного. Потомки монгольских завоевателей поселились в Москве, приняли православие, получили княжеский титул и обширные поместья. Мать князя Феликса Юсупова, княгиня Зинаида Юсупова, была женщиной красивой и властной. По словам испанской инфанты Евлалии, дочери королевы Изабеллы II, Зинаида «была необычайно красива, тою красотой, какая есть символ эпохи. Жила среди картин, скульптур, в пышной обстановке византийского стиля […] Кричащая роскошь в русском вкусе сочеталась у Юсуповых с чисто французским изяществом»1. Мебель небольшого салона княгини в фамильном петербургском дворце на Мойке некогда принадлежала Марии-Антуанетте.
В 1882 году княгиня, которой уже исполнилось 20 лет, вышла замуж за графа Феликса Сумарокова-Эльстона. Отца графа считали внебрачным сыном короля Фридриха Вильгельма IV Прусского и фрейлины. Фамилию «Эльстон» он получил от английской няни, а Сумароковым стал после женитьбы на графине Елене Сумароковой. Сумароковы были достаточно знатными, но не могли сравниться с Юсуповыми. Поскольку Зинаида была единственным ребенком в семье, то есть последней княгиней Юсуповой, царь позволил ей и ее новому мужу носить общий титул князей Юсуповых и графов Сумароковых-Эльстонов2. Феликс был человеком холодным, жестким, но не без романтической экстравагантности: однажды он купил жене в подарок на день рождения гору3. Много лет он служил адъютантом великого князя Сергея Александровича. Великий князь занимал пост градоначальника Москвы и был убит террористами. После этого Юсупов занимал пост главноначальствующего над Москвой, но был уволен в 1915 году за то, что не сумел предотвратить ужасные антигерманские выступления.
У супругов было два сына: Николай родился в 1883 году, Феликс – в 1887-м. Николай был истинной радостью родителей. Он окончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета, был одаренным писателем (печатался под псевдонимом «Роков»), актером-любителем и создателем комической труппы. Он собирался вступить в элитный гвардейский полк, но в июне 1908 года в возрасте двадцати пяти лет был убит на дуэли графом Арвидом Мантейфелем. Николай увлекся женой графа, графиней Мариной Хейден, и тому стало об этом известно4. Зинаида была потрясена смертью сына. От этого несчастья она так никогда и не оправилась. Она обращалась за духовным наставлением к святым людям, глубоко верила в Иоанна Кронштадтского. И Зинаида, и Феликс были уверены, что Иоанн Кронштадтский обладает силой чудесного исцеления через молитву. Зинаида была больна, и врачи не оставили никакой надежды, но она все же поправилась. И мать, и сын приписывали это исцеление молитвам Иоанна Кронштадтского.
Юный Феликс не был похож на старшего брата. В мемуарах он признавался, что в детстве был капризным, болезненным, избалованным, непослушным ребенком и плохо учился. С возрастом эти качества еще более усугубились. «Я стал ленив и капризен», – вспоминал Феликс. Неудивительно, что родителям это не нравилось. Со страниц мемуаров Феликс предстает испорченным и развращенным аристократом, которому все позволено, который ни к чему не относится всерьез и считает, что весь мир создан исключительно для его удовольствия. Ничто не могло надолго удержать его внимание. Жизнь Феликса – это сплошные поиски сильных впечатлений и удовольствий. Все началось с переодевания и закончилось убийством.
В юности Феликс любил наряжаться султаном, надевал украшения матери и заставлял домашних слуг – арабов, татар и африканцев – изображать рабов всемогущего восточного сатрапа. Подобные игры устраивались в декадентском мавританском зале дворца на Мойке. Игры, которые князь называл «tableaux vivants» (живыми картинами), однажды зашли так далеко, что слуга, изображавший непокорного раба, чуть было не погиб от его руки. Только неожиданное появление отца положило конец шараде – несомненно, к великому облегчению слуг5.