Распутник и чопорная красавица
Шрифт:
— Если уж вам непременно нужно демонстрировать свою супружескую привязанность на людях, сойдет и простой поцелуй в щеку.
— Отлично! — Маклохлан пожал плечами к безмерному облегчению Эзме. — Значит, мимолетный поцелуй в щеку. Так тому и быть!
Он отвернулся и стал молча смотреть в окно.
Куинн радовался, что весь остаток дня Эзме молчала. Ему не хотелось снова ссориться с ней или выслушивать ее язвительные замечания. Достаточно и того, что она недвусмысленно дала понять: ей отвратительна сама мысль о том, что придется изображать его жену. Ну а поцелуй… Хотя
Неужели он настолько одинок?
К счастью, вскоре карета свернула в высокую арку стамфордского постоялого двора. Их сразу же обступили слуги, конюхи, горничные. Эзме с интересом оглядывалась. Каменные стены, окружающие внутренний двор, были увиты виноградом. Из труб над кухней и номерами шел дым.
Хотя еще не наступил вечер, усталые путники радовались свету и теплу.
Довольный, что дождь кончился, Куинн, как полагается заботливому мужу, помог Эзме выйти из кареты. К ним уже спешил тощий трактирщик в простой домотканой куртке, белой рубашке и черных брюках. Из конюшни вышел упитанный слуга и взял их багаж.
— Добрый вечер, добрый вечер! — воскликнул трактирщик, по их одежде и карете понявший, что перед ним люди состоятельные. — Останетесь на ночь, сэр?
— Да, — ответил Куинн со сдержанной, но, безусловно, приветливой улыбкой. — Нам с женой нужны два номера.
Трактирщик нахмурился и поскреб почти лысую голову:
— Очень сожалею, сэр, но почти все номера заняты. Осталась только одна комната, которая подойдет вам и вашей супруге.
Трудности начинаются!
— Ничего, нас устроит и одна, — ласково ответила Эзме, беря Куинна под руку.
Ему стоило больших трудов не смотреть на нее; он в жизни не мог бы представить, чтобы Эзме Маккалан говорила так покорно и с такой скромностью. Ну а прикосновение ее ручки и перспектива ночевать с ней в одной комнате… Сколько времени прошло с тех пор, как он занимался любовью с женщиной? Ах, как давно это было! Иначе почему он словно ожил в тот миг, когда надменная, чопорная девица, которая к тому же его презирает, прикоснулась к нему? Она ведь его едва выносит. Но его мгновенно возбудил один-единственный поцелуй и ее невинное прикосновение. Куинн решил не показывать ей, как он взволнован, и небрежно похлопал ее поруке:
— Да, нас устроит и один номер на двоих. Проводите нас и доставьте багаж. А потом принесите ужин!
Эзме крепче сжала его руку. Сделав вид, что ничего не замечает, он повел ее в переполненный общий зал. Естественно, все постояльцы обернулись посмотреть на вновь прибывших. Куинн заметил, что многие мужчины смотрят на Эзме с нескрываемым восхищением. Он без труда читал их мысли: его спутница очаровательна и желанна. Они бы с радостью уложили ее в постель, будь у лих такая возможность. Им овладела первобытная ревность; он смотрел на всех мрачно, исподлобья, словно его окружали, воры,
— Прошу вас, мадам, сэр, — суетился трактирщик, когда они поднялись по лестнице и он отпер дверь в маленькую, но удобную комнату.
Здесь стояли шкаф и умывальник, но почти все пространство номера занимала огромная кровать под балдахином. Судя по виду, ей было лет двести, не меньше.
— Когда желаете ужинать?
— В восемь, — ответил Куинн.
Эзме подошла к маленькому окошку и выглянула во двор.
— А завтрак подавайте в шесть.
— Слушаюсь, милорд. Если желаете почистить сапоги, оставьте их за дверью.
— Благодарю вас.
Кивнув, трактирщик вышел и закрыл дверь. Куинн Маклохлан остался в комнате с большой и, наверное, очень удобной кроватью. И красивой женщиной, которая его ненавидит.
Краем глаза Эзме следила, как Маклохлан подошел к кровати, накрытой коричневым шерстяным покрывалом. Он надавил на кровать рукой, словно проверяя, мягкая ли она… и крепкая ли. Боже, уж не думает ли он, что?..
— Вы, разумеется, проведете сегодняшнюю ночь на полу, — заявила она, поворачиваясь к нему.
Маклохлан, не сняв сапог, хлопнулся на кровать и закинул руки за голову, скрестив длинные ноги. Настоящий эгоист — совсем не думает о несчастной прислуге, которой потом придется отстирывать покрывало!
— Вы не забыли, что мы женаты? — спросил он, словно считал ее дурой.
Сжав кулаки, Эзме снова отвернулась к окну и стала смотреть на огромный дуб на краю двора.
С какой радостью она бы стерла с его лица самодовольную ухмылку!
— Пусть все окружающие думают что хотят, но на самом деле мы не женаты. Вы последний, за кого я бы хотела…
В голове промелькнула картинка: Куинн Маклохлан в той же позе, на том же месте, только совершенно голый. Он с улыбкой манит ее к себе…
— Чего вы бы хотели? — хрипло спросил он совсем близко от нее.
Эзме вздрогнула. Когда он успел встать?
— Вы последний, за кого бы я хотела выйти замуж, — ответила она. — Уж лучше остаться старой девой, чем стать женой грубого, высокомерного варвара! Ваше поведение в карете — лучшее тому доказательство…
— Вы, наверное, имеете в виду поцелуй?
Конечно, а что же еще? Как мог он предполагать, что может целовать ее и что ей придется по вкусу его нежеланная фамильярность? Однако его поцелуй ей понравился. Слишком, слишком понравился! Даже сейчас она не перестает вспоминать происшествие в карете и втайне надеяться на то, что он повторит попытку…
— Не только. Я имею в виду ваши дерзкие речи… и манеру горбиться.
— Господи помилуй! — насмешливо вскричал он. — Я и понятия не имел, что даже моя осанка заслужила ваш суровый приговор!