Распятие невинных

Рэмси Каро

Паула поблагодарила и вернулась в зал, чувствуя себя гораздо лучше.

— Похоже, у нас наконец есть потенциальный убийца, — сказала Ирвин.

— Если верить Пауле, то потенциальных убийц можно выстраивать в очередь.

— Три-ноль можно расценивать как оскорбление, — сказал Макалпин, закрывая спортивную страницу «Ивнинг таймс» и бросая газету на заднее сиденье «опеля», где уже валялись пустые пакеты из-под сока. Был поздний субботний вечер, и голова у него раскалывалась. Весь день он гонялся за призраком Элизабет-Джейн —

женщины, у которой было мало врагов и еще меньше друзей, — и все впустую. Он взялся за ручку дверцы, но не открывал ее. — Все-таки надо завтра передохнуть, — сказал он, закатив глаза.

— Еще не вечер. — Андерсон поставил машину на ручной тормоз и показал на припаркованный у входа «вольво». — У Хелены гости? Да с таким номером, что стоит дороже машины.

Макалпин взглянул на номерной знак, вспоминая владельцев. Он так и не припомнил, но не сомневался, что они ему не понравятся.

Он посмотрел на часы и стукнул себя по лбу. Субботний вечер, одиннадцать тридцать.

— У нее званый ужин. Сейчас они уже перешли к ликерам.

— Вот черт! — с чувством сказал Андерсон. — И ты должен был присутствовать?

— Годовщина свадьбы. Да… я должен был присутствовать. Это как-никак была моя свадьба.

— Ну надо же! — опять посочувствовал Андерсон. — А напомнить об этом должен был я?

— Да, это твоя вина.

— Хорошо еще, что сообразил позвонить теще, а то бы дети…

— Я не позвонил. — На Макалпина вдруг навалилась усталость. — Она так долго к этому готовилась.

— Хелена поймет. Бренда разнесла бы все по кусочкам.

— Ну да. — Макалпин повеселел. — Все не так уж плохо. Я ведь мог жениться на твоей жене.

— Рад за тебя, шеф, — угрюмо пробормотал Андерсон, наблюдая, как старший инспектор удаляется под моросящим дождем.

Дверь в столовую была открыта, и Макалпина сразу встретили запахи кофе и чеснока. Умная беседа была в разгаре. Он слышал нудные рассуждения Терри Гилфиллана о шотландском парламенте и совете по искусствам и остроумные возражения Дениз — адвоката его жены. Почувствовав себя ребенком, который подслушивает взрослых, он решил проскользнуть незамеченным и после горячего душа нырнуть под одеяло в долгожданный сон. Беседы ни о чем всегда раздражали его, а уж сегодня — тем более. Ему надо было снять напряжение, унять шум в голове и подумать. Ему нужно было стереть образы Элизабет-Джейн с ее стерильной квартирой и Линзи Трейл, которая вела двойную жизнь. Женщину с отсутствием жизни и женщину с двумя жизнями: тайной и явной.

Но от покойников не всегда удается избавиться даже во сне.

В ответ на чью-то шутку в столовой громко расхохотались, что позволило Макалпину бесшумно пробраться в гостиную и закрыть дверь. Сняв ботинки, он бросил на пол пиджак и вытянулся на диване, прикрывшись пледом. Он слышал гул голосов, прерываемый взрывами смеха, и реплики Дианы Кролл, пытавшейся всех перекричать. Под убаюкивающие звуки музыки образы Элизабет-Джейн и Линзи Трейл стали гоняться друг за другом, а подсознание сканировало обрывочные

мысли в поисках прозрения. Вдруг он вспомнил священника Джорджа Лиска. Его лицо было явно ему знакомо. Но откуда?

Макалпин провалился в кошмарный сон — мертвая женщина с раскинутыми руками, тонкие изящные запястья, кожаный ремешок часов… но не Элизабет-Джейн, не Линзи Трейл — это была Анна. Он поцеловал ее, и в ответ она широко, открыто улыбнулась. Он почувствовал обволакивающий, чудесный аромат гиацинта и услышал чей-то голос, звавший его.

— Э-эй? Привет, соня, — сказала Хелена.

Она поцеловала мужа в лоб и он почувствовал запах виски, табака и яблочного шампуня. Когда он расследовал трудное дело, она часто находила его таким вот отрешенным: он ничего не ел, только пил, мало спал, его жизнь поддерживалась адреналином и свежим воздухом.

— Ты так испортишь костюм, — проворчала она, включая обогреватель и приглушая свет. В полумраке она видела его лицо, безмятежное во сне, как у ребенка, с красивым профилем, который она столько раз мысленно рисовала. Она поцеловала кончики своих пальцев и притронулась к его губам. Когда она прикрывала ему пледом ноги, на ковре мелькнул треугольник света.

Она обернулась и увидела Дениз Гилфиллан, стоявшую в дверях.

— Все в порядке?

— Ну конечно.

— А почему он не ложится в кровать?

— Он считает, что так ему лучше думается. — Она закрыла дверь, уводя Дениз обратно в столовую.

— Робертсоны и не думают уходить. Хочешь, сварю кофе и тебе? — спросила Дениз, продолжая держать три пустых бокала.

Хелена забрала бокалы.

— Нет, Дениз, спасибо. Все отлично.

Дениз прошла за ней на ярко освещенную кухню.

— А как ты сама?

— Как обычно. Тебе понравился сыр? На мой взгляд — слишком острый. Я и не знала, что есть разница между диетическим сыром и животным. — Она налила в кофейник кипяток и, чувствуя на себе взгляд подруги, протерла бронзовую крышку.

— Зависит от сычужного фермента. Ты уверена, что помощь не нужна? — Дениз стояла, протянув руки.

Хелена взглянула на себя в зеркало. Бледная, с пятнышком туши для ресниц под левым глазом. Она лизнула подушечку указательного пальца и вытерла подтек. — Если хочешь, можешь достать из холодильника сливки. — Она знала, к чему затеян весь разговор.

— Сыр был превосходный, мой любимый. — Так она и должна была сказать. — Ты знаешь, о чем я. Как у тебя дела? Ты не можешь все время уходить от ответа.

Хелена подавила раздражение.

— Ты рассказала Терри, точно? Я заметила все эти взгляды — «ах, бедная Хелена» — из-под тарталеток с козьим сыром.

— Тарталетки были чудесные! — Дениз потрепала ее по плечу. — Но, Хелена, ты же нам близкий человек и мы переживаем.

— Это лишнее. Переживать не из-за чего.

— Но я видела письмо из клиники «Битсон». Нераспечатанное. Это результаты маммограммы?

— При такой наблюдательности тебе надо служить в полиции и спать с ним рядом на диване.