Рассеивая сумрак. Раб и меч

Альфсен Сэм

Нуска судорожно вздохнул, приводя себя в чувства, а затем отвернулся и очертил взглядом всё пространство от земли и до небесных светил.

– Все вы… кончите одинаково. Все растаете… в тишине, – пробормотал он.

Однако слёзы молодого господина быстро высохли. Он стоял на этом холме так долго, что на горизонте забрезжил рассвет. Ночь вновь сменилась утром. Тьма отступила, дав дорогу свету.

Пока Нуска думал, что стоит, не трогаясь с места, жизнь мчалась вперёд во весь опор. Что-то рождалось, а что-то исчезало бесследно.

Теперь Нуска знал наверняка,

что бесконечный жизненный круговорот дал ему передохнуть, чтобы через секунду вновь подхватить и унести в неизведанное будущее. Несмотря на то что Риннэ исчез навсегда, в ушах Нуски продолжали звучать его слова, повторяясь вновь и вновь: «Начало представления и его окончание, день и ночь, жизнь и смерть – конечно всё».

Смысл бала-маскарада был в том, что люди, прятавшиеся под маской, с утра вновь принимали свой настоящий облик. Смысл представления, повествующего о сражении Дня и Ночи, – в вечных, но цикличных переменах. А смысл сегодняшней встречи…

В том, что рано или поздно всё в этом мире находит свой конец.

– В бездну дери, сегодня напьюсь, и пусть владелец винной лавки хоть тысячу дней подряд будет пороть меня розгами, – плюнул в пустоту Нуска и быстрым шагом направился в сторону города.

Глава 92

Втроём под одной крышей

– Господин, хотите, я прогоню его?

– Забудь. Он даже не человек. Я не смог разгадать его сущность, но если так, то бояться нам нечего.

– Отчего?

– Животные, духи, бездновы твари и даже драконы прямолинейны в своих действиях. Они не смогли бы притворяться нашими друзьями, чтобы ударить в спину. На это способен только человек.

Оаннес кивнул, а затем обернулся. Вдвоём с Нуской они медленно двигались к дому, в то время как этот Риннэ бесшумной поступью шёл следом. Стоило кому-то из них обернуться, как странный незнакомец тут же поднимал голову и немигающе смотрел в ответ чёрными глазами.

Оанну их спутник категорически не нравился, но Нуска почему-то сносил его. Видимо, потому, что ворон Нуски принял незнакомца. Птица, что сидела на плече хаванца, то и дело каркала, поворачивая синий глаз на Риннэ.

Но Оанн в который раз нахмурился, наклоняясь к уху своего господина, чтобы зашептать:

– Нет, давайте прогоним его! Даже я чувствую исходящую от него неприятную дэ!

– От местных патрициев энергия иногда не исходит вовсе, но более мерзких созданий я не встречал, – констатировал Нуска.

Оанн шикнул. А затем заговорил громче и быстрее:

– Вы же понимаете, мы столкнулись с чем-то необъяснимым. Почему вы не боитесь, что он может нам навредить?! Вы даже не знаете, что это!

Нуска наконец удостоил своего подчинённого взглядом. Радужки его золотых глаз стали медленно наливаться кровью. Несмотря на белоснежный костюм в пол и распущенные волосы, лицо лекаря оставалось мужественным. Оанн постепенно съёживался, теряя

решимость.

– Если бы он хотел напасть, уже напал бы. Хотел бы навредить – навредил бы. Не глупо ли ждать человеческих поступков от бессмертного создания? Он мог раскрошить нас сотни раз, но не сделал этого. Более того, он спас меня. Мы вынуждены терпеть его компанию, а также обязаны оказать тёплый приём.

Оанн только горестно вздохнул. Сколько бы он ни пытался защищать своего господина – всё без толку! Нуске каждый раз удавалось найти на свою shje приключения.

Однако у самого Нуски были планы посерьёзнее: он собирался не только отплатить добром за добро, но и выяснить, откуда этому существу известны его тайны. Казалось, будто этот странный мужчина знает многое о Нуске… и даже больше, чем сам Нуска.

Так и было. Прошлое в воспоминаниях лекаря было очень туманно. Однако любая мысль о возвращении на родину вызывала у него приступ удушающего страха. С учётом того, что он практически перестал испытывать подобные чувства, это наталкивало на некоторые размышления.

Что такое ужасное могло произойти с ним там, если, даже потеряв память, он не желал возвращаться до леденящих мурашек в костях?

По тропинке через буковую рощу они вышли к самым задворкам пышущего жизнью города. Здесь, в предместье, не было ни души. И лишь ветер качал свежую зелень в долине и приносил с собой из города запах цветущих садов.

Захолустье, к которому вела одна заросшая тропка. По долине было разбросано ещё несколько домиков, но Нуска, минуя их, пошёл к самому дальнему и покосившемуся.

У деревянного домишки не было ни черепицы, ни внешней отделки, как у других городских построек. Он выглядел таким старым, что, казалось, крыша в любую секунду могла обвалиться на головы жильцов. Однако стёкла всех окон были целы, а шторы плотно задёрнуты.

Нуска привёл своих спутников к дому, открыл дверь с помощью дэ, а затем они вошли внутрь. Ворон тут же слетел с плеча лекаря, скрывшись за крышей.

Вся мебель внутри словно была сколочена из старых выброшенных досок, да и было её совсем мало: две кровати, четыре стула и стол. Какой-то массивный сундук пристроился в углу, но, видимо, там хранились пожитки хозяев.

– Садитесь. Оанн, угости гостя, – бросил на ходу Нуска и ушёл в соседнюю комнатушку, вход в которую прикрывала серая шторка.

Как только лекарь скрылся из виду, Оанн тут же хмуро уставился на Риннэ.

– Кто вы такой? Почему привязались к господину Нуске? – тут же начал допытываться Оанн. Однако, следуя приказу, начал нарезать хлеб, а затем сыр прямо за обеденным столом. Пока он орудовал ножом, его взгляд так и буравил незнакомца.

– Посланник из Скидана, – отозвался Риннэ, который тут же устроился на стуле напротив Оанна. Его спина была ровной, как городская стена, взгляд и лицо спокойны, как гладь озера, а волосы собраны в маленький хвостик на затылке, как у сына аристократической семьи. Однако половину его лица по-прежнему скрывала эта маска, изображавшая уродливое и искривлённое в гримасе лицо чудовища с клыками и рогами.