Расскажи мне три истории
Шрифт:
– Самый мудрый человек в нашей семье говорил: «То, что тебя не убивает, делает тебя сильнее», – молвлю я.
Не могу сказать «мама».
Даже этого не могу.
– Я прекрасно знаю, как несправедливо, что ты та, кто должен меня успокаивать, – говорит он, устремив взгляд на горы, на остальные дома, прежде чем снова посмотреть на меня. – Понимаю, что ты всего лишь ребенок.
– В самом деле? – спрашиваю я. – Что-то не заметила.
Он сжимает руки в кулаки и потирает глаза, а потом, на счет три, разжимает руки, будто только что закончил жалеть себя.
–
Я видела, как он заказывает каберне со стейком. Много раз. К счастью.
– Пап? – У меня снова зреет вопрос: «Мы уезжаем?». Но я не задаю его. – Ничего. Не важно.
– Так сорок четыре – это уже старый? – Его лицо светлеет. Папа уже оправился от того, что его мучало.
– Древний, – отвечаю я.
– Тогда надо бы попросить внести Глорию в список покупок памперсы для взрослых. – Согласна, шутка, может, и тупая, но я все равно смеюсь, потому что могу. Я могу дать ему это.
ГЛАВА 17
НН: три истории: 1) моей первой любовью была Чудо-женщина. у меня слабость к девушкам с лассо. 2) у мамы в аптечке полно лекарств. ксанакс. викодин. перкоцин. и еще куча всего. и она их принимает. постоянно. это похоже на зависимость. 3) у тебя красивые руки.
Я: не к месту будет сказано, но: 1) У меня мамины руки. Она играла на пианино. Я бросила после двух занятий. Хотя нужно было заниматься усерднее. Иногда я слушаю ее любимые произведения и представляю, будто это она играет. Вау, не могу поверить, что рассказала тебе. 2) Я была Чудо-женщиной на Хэллоуин пару лет назад. Но вместо синих трусов я надела синие штаны. Чикаго=холод. 3) Как насчет иронии? Мой отец, вообще-то, фармацевт. Настоящий. Так что мне известно об этих препаратах. Сожалею о твоей маме.
– Привет, Сморщенный Клубень, – говорит Итан, когда я встречаюсь с ним в библиотеке. Та самая ежедневная футболка, тот же самый стул возле «Koffee Kart», а теперь и тот же самый стол, где мы встретились в прошлый раз. Это парень просто погряз в рутине.
– Да ладно? Теперь вот так все будет? – спрашиваю я, но улыбаюсь. Мне по вкусу такая фамильярность. То, что он вообще обращается ко мне по прозвищу. – Мне казалось, ты говорил, это изысканное оскорбление.
– Я решил, что мы должны сократить до одного слова, – отвечает он и собирает книги. Судя по всему, мы снова будем гулять. И меня это радует. Мне гораздо проще общаться, когда не надо смотреть ему в глаза. Итан сегодня и выглядит по-другому, почти бодро. – Как насчет Клубенька? Клубняшечка? А?
– Ты что, поспал? – спрашиваю я.
Он озадаченно смотрит на меня.
– А? – Итан рассеянно запускает руку в волосы, создавая идеальный беспорядок. Мечтаю прикоснуться к его волосам и взъерошить их, как делала Джем. Их цвет такой темный, что, кажется, будто они кровоточат.
– Ну не знаю. Просто обычно
– Так очевидно? – Он подталкивает меня плечом.
– Честно? Как Джекил и Хайд, – ухмыляюсь я, показывая, что не хотела его обидеть.
– Шесть часов. Без задних ног, – с гордостью заявляет он, будто выиграл приз. – Ты бы могла назвать меня человеком, ограниченным во сне. «По ночам я читаю, зимой отправляюсь на юг».
– Что?
– Прости. Цитата из «Бесплодной земли». Я много читаю по ночам, но зимой никуда не езжу, только иногда в Тахо, чтобы покататься на сноуборде. Так ты прочла ее?
– «Бесплодную землю»? – Почему я не могу за ним угнаться? Девушка я умная. Сплю по меньшей мере семь с половиной часов. И, пожалуйста, он может снова прикоснуться к моему плечу?
– «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда».
– Неа.
– Тебе стоит. Она довольно интересная. Про парня с раздвоением личности.
– Уверена, ты знаешь, о чем идет речь.
– Ха, – отвечает он.
– Как насчет Клубнительной? – спрашиваю я. Все намного проще, чем должно быть.
– Клубнительная Джесси, – он делает паузу, и я жду продолжения, – Холмс.
Позже мы сидим в «Старбаксе» – не в том, где тот странный бариста. Итан покупает мне ванильный латте и отмахивается от протянутых денег. Значит, это свидание? Или все окружающие в курсе того, что я ограничена в деньгах, по крайней мере, по стандартам Вуд-Вэлли? Опять же, это всего лишь латте, а Итан, похоже, из благородных парней. Он запоминает стихи, придерживает дверь и не достает телефон, даже когда приходят сообщения. Давайте посмотрим правде в глаза: скорее всего у Итана есть девушка – такая, у которой богатая сексуальная история, как у парижанки, – открытая, приятная и разносторонняя. Стоило бы узнать у Дри, но я стесняюсь. То, что мне нравится Итан, слишком похоже на клише.
– Полагаю, ты не пойдешь на вечеринку Джем в субботу, – говорит он и дует на свой кофе. Не уверена, стоит ли обижаться из-за его предположения, что меня не будет рядом с популярными детками из младших и старших классов в субботу. И почему ему каждый раз нужно упоминать этих эффектных близняшек? Это сбивает с толку.
– Вообще-то, думаю, что пойду. – Я пожимаю плечами, таким образом, пытаясь сказать: «Да пошли они». Ну и что с того, если им не нравится мой ноутбук, джинсы и все остальное во мне. Из-за этого я не останусь дома.
– Серьезно? – спрашивает он. – Круто.
– Мой друг играет со своей группой, так что… – Я могу назвать Лиама своим другом лишь с большой натяжкой, но мне хочется, чтобы Итан перестал думать обо мне как о жертве Джем. Как о законченной неудачнице.
– Ты про «МегаО»?
– Ага.
– А кого ты знаешь? – спрашивает он. Тоном на грани враждебности, будто это нелепость, что я знакома с кем-то из группы. В чем черт подери его проблема?
– Парня по имени Лиам. А что?
– Я тоже в «МегаО». – Ну естественно. Конечно же, он в группе. Черт. Они с Лиамом, видимо, лучшие друзья, и теперь Лиам услышит, что я упоминала его, словно он знаменитость или будто мы лучшие друзья. Слава богу, я не сказала «МегаО». Это было бы смерти подобно.