Рассказы Абсурдиста

Пастольфо Глеб

Я обнаружил себя в собственном купе. Поезд стоял на месте. Слышались отголоски разговоров, топот ног и все прочие радости. Страх всё ещё сковывал меня. В дверь купе постучали. Я подскачил и открыл её. Передо мной стоял проводник. Обычный седой старик в форме.

– Поезд прибыл.

– Куда?

– В конечный пункт, просьба покинуть состав.

– Да, конечно.

Старик отправился дальше, а я присел и, выдохнув, начал собирать свои вещи. Добрался значит.

***

Я приехал в провинциальный городок, где-то в его окрестностях должен быть городок поменьше. Точнее когда-то это было городком поменьше… Сейчас это просто деревня. На вокзале было многолюдно. Я сразу понял, что я здесь явно в диковинку. Меня сверлил взглядом местный констебль. Оценивал меня. Присматривался. Что он хотел во мне увидеть? Стоит признаться, я довольно сильно выбивался своим образом из привычной вереницы местных, что уезжают отсюда на заработки, а затем возвращаются.

Выглядел я свежее всех остальных в этом месте, но только на первый взгляд. Размеренная и спокойная жизнь, что так присуща подобным местам, вызывала во мне зависть, впрочем, довольно безобидную. Констебль всматривался. Он выглядел молодо. Ничего лишнего в нём не было. Просто человек-функция. Стоял и всматривался, вспоминая известные ему алгоритмы, которые стоит воспроизводить при появление неизвестного ему чужака. Я направился к выходу с вокзала, дело близилось к закату. На вокзальных часах была половина восьмого. Мне нужно было найти извозчика и отправится к моему товарищу на помощь, но было уже поздно, а тащится по дикой местности в ночи – никакого желания нет. Нужно было найти таверну или гостиницу, где бы я мог подготовится к грядущему месяцу, а может двум, безвылазных наблюдений за местностью. Я так до конца и не понял, что за интерес у нашего работодателя. Богом забытое место, на мануфактурщика он не сильно похож, государственный агент – это вполне возможно, но опять же, какой смысл нанимать именно нас… Псих и раздолбай – не самая надёжная парочка для выполнения государственного задания. Видимо заказчик решил поразвлечься, а заодно освободить место в своём кармане. Что же, пускай так. Иссохшая земля, город казался обезвоженным как и всё вокруг. Я плёлся по городу в поисках таверны. Фонтан из мрамора. На вокзале я слышал про таверну, что рядом с мраморным фонтаном. Так мраморный фонтан есть, а вот с таверной всё сложнее. Я побродил по площади, Солнце практически зашло за линию горизонта. На улице было малолюдно. Пришлось поспрашивать у прохожих про таверну. Каждый говорил только о ему известных ориентирах, никто не мог просто сказать: «Иди прямо, мол, потом налево, а затем первый поворот и там мраморный фонтанчик а прямо напротив него по левую руку и есть таверна». Вместо этого я слышал про «три фонаря на север», а затем обязательно про «здание музея, что переделали под склад». С горем пополам я дошёл до таверны. Было уже темно, Солнце ушло. Внутри горел свет и раздавался шум, я выдохнул, стало легче. На сегодняшний вечер в моей жизни появилась определённость. Пускай псих подождёт, а хочу отдохнуть и выпить. Думаю, если я задержусь на пару дней ни у него, ни у меня не убудет. Мои ноги понесли меня внутрь – в круговорот веселья и разврата.

Часть 2.

Из вагона поезда вышел совершенно неизвестный мне тип. Я встрепенулся. Мол, какого чёрта?! Все должны быть у меня на карандаше, а этот, этот…

Он бросил беглый взгляд в мою сторону, видимо, ему не интересно кто я такой, просто оценка количества особей вокруг себя. У него точно что-то в башке засело. Я не с проста в него вцепился: рост выше среднего, на пару сантиметров, но выше, глаза цвета лазури (уже необычно); причёска аккуратно уложена практически на всей площади макушки, только одна единственная копна волос торчит, – будто несёт пост, постоянно, – зачёсаны на правую сторону, чёлка довольно длинная, волосы каштановые; одет добротно, чувство вкуса есть, стиля тоже. Пальто цвета хвойной зелени, шарф оттеночно-серый, шляпа тёмного цвета, туфли чёрные, штаны чёрные… Откуда такой приехал? Мир в разрухе, а выглядит он будто только родился, причём через самое непорочное зачатие. Походка у него уверенная и строгая, каждое движение кажется вымеренным. Что-то тут не так… Стоит его остановить и проверить его документы, заодно поинтересоваться по поводу остального. Не особо и хочется, отталкивает один вид от происков в его сторону. Но это моя работа всё же… А к чёрту! Хуже мир уже не станет…

Единственный поезд до метрополии уже ушёл обратно. Машинисты сменились. Туда дней восемь дорога, или что-то такое, я никогда не ездил… Но, говорят, что там дерьмово, как и здесь, только там все – чужие, а у нас все – наши. Как надо, в общем. Мой дом – текстильный город, лучший в нашей Империи. Есть ещё один на севере страны, но они тёплой одеждой занимаются, а наши мастера для умеренного климата шьют. А ещё один… Слышал, что есть – кто-то мне говорил, когда про свою бабку рассказывал… А, в общем, есть и есть, мне всё равно. Моя смена закончилась, теперь развлекать меня будут завсегдатае местного трактира. Все эти мысли можно отбросить до следующей смены. Пойду переодеваться – вокзал закрывается. Но мужик тот, конечно удивил.

Кромка здания перекрывала вид на флагшток с гербом Империи. Само здание служило вокзалом, хотя, изначально, было центральным запасным зданием для администрации города. Вообще оно должно было быть основным, но из метрополии пришла директива, что здания администрации должны быть обязательно отстроены в новом стиле, по новым региональным рекомендациям. Поэтому неудавшееся полуготическое здание администрации из красного кирпича было определенно вокзалом. Тогда ещё железной дороги проложено не было, а вокзал уже был. Вот, что значит, мыслить наперёд. Под огромными часами, шёл зацикленный барельеф, состоящий из морд различных мифических и не особо мифических существ. Архитектором был какой-то путешественник, он исходил все окраинные земли Империи, много чего из фольклора понахватал. Вероятнее всего, так и было. Сам город в степях стоит… Местность болотистая, деревьев маловато в округе, кончено, но, километров за двадцать отсюда на Запад лес начинается. Густой или нет, не проверял я. Есть он и есть. Говорят приличный, заблудиться проще

простого. Тёмный он, непроглядный. Ядовитый. А у нас сухая коричневая земля с желтоватым, где-то серым и оранжевым оттенками. Что тут, что там – мир болеет. А так архитектурка у города приятная, – бюргеры живут у нас, – в основном, здания добротные кирпичные, крыша – от одной к другой могут разниться, но из общего стиля не сильно выбиваются, как правило, просто создают вариативность. Ходим мы по брусчатке. Пытались растениями город облагородить, да и что толку? Подохли почти все. Так желтушные тоненькие деревья встречаются, и трава такая же. Фонтанов целых три на город – вот это я понимаю! И трактиров аж четыре штуки, по одному на район. Закаты у нас – сухого багрового цвета. Земля, моя земля…

Я вышел через дверь для служащих на станции. На улице уже можно было различить лишь контуры построек и декоративных элементов. Ночи здесь капитальные – ни зги не видно. Фонари через один освещают. Сколько уже писем и личных просьб было… заменить их на новые… Всё одно – ничего не меняется. Но мне не привыкать, я тут уже двадцать три года живу, и большую часть города могу пройти по памяти. А до трактира хоть без глаз доплетусь. Сухая ночь. Дождя можно не ждать. Кто-то спит, а кто-то всё еще сопротивляется, где-то свет горит ярче, где-то бледнее, а где-то и во все его нет. Свечи сейчас в дефиците, я слышал. Но у нас пока что всё в порядке с этим. Свет должен быть, иначе как жить? Да и дефицит далеко на юге, а там и ночи короче. Шахта у них что ли обвалилась, да такая, что прям шахтище. Половину региона кормила. А сейчас у них ни работы, ни свечей. Хех. Вот так дало…

Заброшенный дом потихоньку осыпался, это местная достопримечательность у нас. В нём штаб – квартира загульщиков была. Пытались партизанить после вхождения нашего небольшого государства в состав Империи, войну-то проиграли, лет двести уже прошло. В музее остались даже настоящие ружья защитников ЛеРенжа, два или три ружья, знамёна и несколько кип документов. Всё что осталось от истории того народа, что здесь когда-то жил. Мы, нынешние жители этих земель, уже часть империи, а не свободное государство ремесленников. Совсем другой мир уже, другое и его восприятие. А хорошо всё-таки работать на вокзале, блюсти порядок… Почти дотопал. Имперские-то хорошо понимали, что культура отомрёт сама и трогать её не стоило, только бы недовольство бы подняли своими действиями. Что уж история и культура того, чего уже нам и не нужно. Небольшое здание шестиугольной формы стояло прямо на перекрёстке. Почти в центре города. Из него сиял свет, освещая пространство за её стенами. Сегодня конец рабочей недели, таверна забита под самую крышу. Будет, где разгуляться… Сладострастный смех пробивался из-за стен, выкрики и похабные шутки. Я уже лечу…

В кабаке было просто оглушающе громко, песни просто рвали глотки певцам, невозможно было их остановить, я попал на симпозиум, инструментальное сопровождение было на уровне. Тут все мастаки играть на струнных, причём любых, да и на смычковых парочка мастеров найдётся. Пока оркестр выдавал свои музыкальные цунами, я решил расположится рядом с окошком выходящим во двор трактира, недалеко от двери, здесь довольно укромно и можешь быть уверен, что тебя не раздавит толпа беснующихся работяг. Оглядывая таверну, я заметил того блондинчика с перрона. Он стоял с пинтой пенного на балконе рядом с лестницей. Смотрел он на всё происходящее как на диковинку, не более, я решил понаблюдать за ним, чем и прозанимался оставшийся вечер…

***

Раздался смех. Впрочем шумиху вокруг он перебить не смог. Местные работяги сочли в сотый раз рассказанную историю увлекательной, как будто они слышали её впервые. Местный Шлик много баек травил, но это была его любимая. Шлик – наш земляк-картограф, изъездивший почти всю Империю. Его по молодости взяла с собой заезжая группа ученных из столичных городов. Так на двадцать лет он и уехал отсюда. Вернулся матёрым приключенцем с сотней разных историй за своими плечами. У него было много и комедийных и драматичных сюжетов, но вне зависимости от рассказанной им истории, по окончанию оной стоял звонкий смех публики. То ли манера повествования так их забавила, то ли сама персона Флика, ему мало кто верил. Скорее всё вместе. Он немного заикался, тональность его голоса произвольно изменялась и на его устах всегда была улыбка. Грустная и приглушённая. Среди работяг сидел этот блондин. Он попивал свою пиво и что-то постоянно отмечал у себя в тетради. На протяжении всей истории его мина содержала в себе веселую задумчивость. Он был сильно увлечён рассказом Флика. А я был увлечён новой персоной. Был самый разгар вечера, плавно перетекавшего в ночь.

К четвёртой пинте я уже подзабыл про незнакомца, и выбирал свой последний нектар на сегодня. Была уже глубокая ночь. Мне не хотелось уходить отсюда, но оставаться здесь мне хотелось куда меньше, чем спать. Я залпом выпил половину пинты. Мятная настойка с брусничным наваром. Я изрыгнул всё, что во мне было. Всем было наплевать. Я держался бодрячком: оставил деньги за настойку, чаевые – местной проститутке, в конце я подкинул ещё пару монет в качестве компенсации за слабость моего желудка. Я попёхал домой. Всю дорогу до дома я был занят размышлениями: на кой чёрт я оставил проститутке чаевые? Это был явно странный жест доброй воли. Впрочем я завершил своё кипение дум, дойдя до дома. Вот парадная, четвёртый этаж и моя квартира. Я её снимаю, хозяин квартиры сейчас живёт во второй столице Диких Угодий. Он высокий армейский чин… меня устраивает такой расклад, пускай служит, а я поживу. Сдаёт он мне её не слишком дорого, выше рыночной стоимости на одну золотую, – об этом, правда, никто не догадывается, – но апартаменты того стоят. Ужратый я рухнул на пол в прихожей и вырубился, так и не поняв, зачем я дал ей чаевые…