Рассказы Чумы
Шрифт:
– Не... нужно, - негромко, но раздельно произнес правитель, лежавший на боку.
– Они далеко и не услышат нас.
Острые камешки больно впивались в тело даже сквозь одежду.
«На опавшей листве лежать гораздо мягче, - мелькнула глупая мысль.
– Зря я хотел наказать садовника».
– Отведи меня в святилище, - пересохшие губы слушались плохо.
– Мы должны провести церемонию. Если я умру, венок из аврихалька твой.
–
– Тарт наклонился к нему, но не успел возразить - Эвмел перебил его.
– Делай... как я сказал.
* * *
Гадер держал в руке тонкий свиток и перечитывал его снова и снова.
– Ничего не понимаю, - нахмурился он.
– Почему церемонию перенесли? О боги, неужели Тарт так ничего и не рассказал?
Выход был один - немедленно ехать в Золотой дворец. Правитель, конечно, не обрадуется его появлению, но он должен как можно скорее узнать о происходящем. На младшего брата, похоже, надежды нет.
Звон колокола застал его возле переправы через последний канал, преграждающий путь к владетелю.
* * *
Медь рассерженно прогудела в последний раз и умолкла. Безликая, безмолвная толпа замерла, точно голодное животное в ожидании человеческого мяса.
Жрец в гиматии из белой струящейся ткани поднял руки вверх.
– Свободные люди! Сколько еще вы хотите терпеть гнёт облечённых властью? Сколько будете гнуть спину, продавая себя за гроши? Сколько собираетесь думать, как прокормить детей, пока чужие столы ломятся от вин и урожая, собранного вашими руками?
Темные потрепанные одежды мужчин из Загорья, бледные хитоны слуг атлантов, зеленые и бирюзовые наряды простых жителей сплелись в единый узор. Измученные мужи, поседевшие старцы, оборванные нищие - все внимали голосу человека, стоявшего над ними.
Не было здесь только золотых и серебряных поясов - богатейшие люди Атлантиды проводили полуденное время в свое удовольствие. Звук колокола встревожил их, и они пытались призвать своих слуг, чтобы те сходили узнать, в чем дело.
Тщетно.
Жрец продолжал:
– Пора сделать нашу страну свободной для всех. Чтобы реки изобилия текли в каждый дом, а золото, заработанное на войне, лилось не только во дворцы архонтов. Скажи, - он ткнул пальцем в изможденного мужчину, стоявшего в первых рядах, - скольких твоих сынов наш владыка отправил умирать в Афины?
– Четверых, - мужчина вытер рукавом пот со лба, покрытого морщинами.
Толпа исступленно взревела.
Глава 39. Орудие смерти
День
Накануне позвонили родители, сообщили, что на этой неделе денег, как обычно, выслать не смогут - появились временные финансовые трудности. Мать наказала растянуть имеющуюся наличность дней на пять, отец напоследок подбодрил, отпустив шутку. Но шутки в рот не положишь, а рублей на еду осталось впритык.
И еще - это означало, что Никита не сможет сводить Катерину в ресторан. А ведь он уже почти очаровал девушку - и успел пригласить на романтический ужин.
Теперь же придется либо отменять свидание - что само по себе будет выглядеть довольно убого - либо сильно ужиматься в питании. Ни того, ни другого ему делать не хотелось.
После звонка, испортившего все настроение, уснуть было невозможно. Почти до двух часов ночи Никита увлеченно играл в приставку, и примерно до четырех крутился с боку на бок, безуспешно пытаясь найти решение проблемы.
Проблема решаться никак не хотела, и где к пол-пятому утра перевозбужденный мозг отключился от усталости. Утренний звонок будильника благополучно отзвенел положенное, не выполнив свое предназначение - разбудить спящего.
Взбудораженный, злой, проспавший и голодный студент еле успел к началу второй пары. Одногруппник Влад немедленно сообщил по секрету, что его с утра обыскалась ну оооочень красивая девушка.
«Катя, - уныло подумал Никита.
– Блииин... Что я теперь скажу ей про ресторан?»
Парень окончательно пал духом и решил не идти на последнее занятие - благо, ожидалась философия. Катерина наверняка будет искать его после учебы - лучше им сегодня не видеться, а к завтрашнему дню, глядишь, и что-нибудь полезное в голову придет.
Он как в воду глядел. Ровно перед философией у него сильно прихватило живот, и первые полчаса были ознаменованы посещением уборной.
Сегодня был понедельник, и в повестке дня сразу после университета стоял спортзал. Бесповоротно плюнув на Канта, Ницше и иже с ними, Никита побрел на тренировки.
Это было серьезной ошибкой с его стороны.
Делая очередной перерыв между упражнениями, он поставил короткий гриф с незакрепленными блинами на стенд и нагнулся за бутылкой с водой. Левый локоть скользнул по грифу, железо качнулось, и тяжелый груз слетел вниз. Прямо на запястье.
Вопль спортсмена был слышен, наверное, на соседней улице. Рука мгновенно опухла и посинела в месте ушиба. Кляня на чем свет стоит свою невезучесть, собрав все ведомые ему нецензурные слова, Никита пошел на остановку. До ближайшего травмпункта было пятнадцать минут езды. Больница добавила колорита в ситуацию: конец очереди в кабинет, где принимал врач, находился на улице.