Рассказы и фельетоны
Шрифт:
Барон Деккер из Пршегоржова
Служанки, то и дело ходившие на чердак вешать белье, часто останавливались перед этой дверью послушать разговоры знатных жильцов.
— Как ваше здоровье, граф? — слышалось из-за дверей.
— Благодарю вас, барон, — отвечал тот же голос. — Я вижу, ваша светлость в отличном настроении. Уж не выиграли ли вы вчера в макао, милый князь?
— Как вы полагаете, граф?
— Пари держу, причиной здесь — прекрасная графиня, — возражал все тот же голос. — Не поехать ли нам кататься, господа?
— Лошади поданы. Allons! [15]
Тут служанки, заслышав щелканье замка, торопились проскользнуть в чердачную дверь, а на пороге появлялся барон Деккер в сопровождении своего престарелого пса Зебора. Если поношенный сюртук барона производил впечатление почти нового, то шуба лягавого казалась купленной у старьевщика.
Будь это не пес, а лошадь, перед нами была бы точная копия Дон Кихотова Россинанта. Во всяком случае у него была примерно та же участь: тащиться за своим хозяином по этой юдоли слез, еле передвигая ноги, но не забывая в то же время о том, как должна вести себя собака, получившая аристократическое воспитание.
15
Едем! (франц.).
16
Вставай! (нем.).
В этом Зебор брал пример с хозяина.
На людях барон преображался до неузнаваемости: всем давал почувствовать, что значит баронский титул. Но вечером, вернувшись домой, старик в своей одинокой конуре долго кряхтел и охал, а потом садился за стол писать прошения представителям всей родовой и титулованной знати.
Пес сидел рядом и то приподнимал одно ухо, то с аристократическим изяществом принимался ловить блох.
Ах, эти блохи! В минуту дружеской откровенности, когда забываешь разницу в общественном положении, легавый Зебор сказал таксе, жившей у соседней лавочницы:
— Поверите ли, эти блохи отняли у меня десять лет жизни!
Заслышав скрип пера, Зебор перестает грызть свою ляжку, поднимает одно ухо и смотрит на барона слезящимися глазами, словно человек, у которого насморк.
Между тем старика, составляющего прошение некоему графу, ротмистру, осеняет блестящая мысль: будто он проиграл восемьдесят тысяч крон на честное слово, с обязательством заплатить не позже как через неделю. Отложив перо, он начинает быстро ходить по комнате, громко восклицая:
— Как же я нарушу честное слово, дорогой граф? Ведь об этом между джентльменами не может быть речи!
Пес, фыркая, ходит за ним как тень; а когда барон опять садится за стол продолжать письмо, он тоже садится рядом и принимается искать у себя в шерсти свое скромное скудное лакомство. Отправив письмо, оба ложатся. Зебор, взобравшись на кровать, устраивается в ногах у хозяина. В холодной, неуютной комнате слышен дрожащий голос барона:
— Зебор, Зебор! До чего мы с тобой дожили!
Зебор садится на постели и чихает.
В такие минуты сердечного доверия они все, все говорили друг другу. Не думайте, что пес только слушал: он тоже разговаривал. Поворчит-поворчит и промолвит с укоризной:
— Эх, сударь, не надо было так сорить деньгами!
— Видишь ли, Зебор, признаться, мы были порядочными идиотами. Ну, к чему было, скажи, ради бога, содержать сразу столько танцовщиц?
— С вашего разрешения,
17
«Тридцать и сорок» — азартная карточная игра (франц.).
— Ах, Зебор, Зебор! — вздыхает барон, стараясь потеплей укрыться старой периной. — Если б ты знал, какое наслажденье — устрицы! Хорошенько покапаешь на нее лимоном… Просто хоть плачь! А после, после запьешь хорошим вином… parbleu [18] , я сейчас зареву!
— Поплачем вместе, сударь! — ворчит Зебор. И оба скулят, уткнувшись в перину.
— Хоть бы нам когда-нибудь в лотерею выиграть, Зебор! — говорит барон, засыпая.
У Зебора слипаются глаза, но он приподнимается на голос хозяина. «Так точно!» — мелькает у него в мозгу, и он, улегшись опять, засыпает.
18
Черт возьми (франц.).
Так лежат они, не евши, двое суток, пока почтальон не приносит двадцать крон, посланных ротмистром.
Тогда оба совершают свой туалет — то есть Зебор вылизывает себя всюду, где достанет, а барон напяливает свой выцветший сюртук, — и с важным видом выходят на улицу.
Обоих согревает мысль о двадцати кронах. Зебору понятно: раз он обогнули этот угол и зашагали по переулку — значит, путь их лежит на другой конец города, к одной лавке. Там на вывеске изображена лошадиная голова и написано:
«Продажа конины».
Шествуя, оба видят перед собой копченую конину — и какую! На этот раз Зебора не остановит никакая встреча с собакой.
О чем говорить с этим нищим сбродом! Сегодня они с хозяином — господа; они держат путь в ту лавочку с нарисованной лошадиной головой!
В лавке барон, как обычно, приходит в смущение. Он долго объясняет, что ему нужно три кило конины для одной бедной многодетной вдовы. Он охотно купил бы ей говядины, но считает, что лучше, сэкономив на мясе, употребить остальное на покупку чулок для нее самой и детей.
Пока барон плетет свои небылицы, его легавый рассказывает собаке мясника:
— Знаешь, голубчик, у нас вчера подавали за обедом поросенка. А я убрал полгуся.
И гордо удаляется вслед за своим хозяином, который несет три кило конины.
В этот день, после сытного обеда, обоим снятся скачки.
Австрийская таможня
И надо же было случиться такому несчастью! Во время прогулки в окрестностях Дрездена я попал под поезд. Меня так основательно помяло, что прошло полтора года, прежде чем я вышел из больницы. Я предполагал, что вернусь в Прагу из Дрездена через четыре дня, а между тем моя прогулка затянулась на полтора года.