Рассказы и новеллы
Шрифт:
– Ты что, кот? – спросила меня Марина, поглаживая облизанную руку.
– Да, – признался я. – Мяу!
И страшно зарычал.
– Котик, смотри, как хорошо мы здесь получились, – сказала Марина.
Уже через два урока она сама проявляла и печатала, пока не кончились реактивы. И нам пришлось переключиться на другие дела. Надо сказать, что виделись мы нечасто. По воскресеньям она часто возвращалась из школы домой, в свою семью. За ней приезжал забрать ее домой на полицейской черно-белой машине ее отец-полицейский. А машину эту называли «Персегидора»-“Perseguidora” по-испански, что означает «Преследователь» или «Преследовательница». Но как было трудно дождаться очередной встречи! Нас так тянуло друг к дружке! И никак не хотелось нам расставаться опять на целую неделю!
Папа очень уставал на
Однажды совпало так, что Марина осталась на выходной, в воскресенье, в интернате, а мои родители поехали на концерт в шикарное, как рассказывали, открытое кабаре «Tропикана». Значит, надолго. Не дожидаясь их отъезда на автобусе, я вроде как бы пошёл погулять, а на самом деле зашёл за Мариной, как мы с ней заранее договорились, и повёз её в кино. Потом, позже, выяснилось, что ради встречи со мной она убежала в самоволку. За что и схлопотала от директорши интерната по полной программе. К тому же директорша нажаловалась на нее ее отцу. Марина была нарядная. В новом, ярко-розовом платье. И в бусах, которые я ей подарил. Мы сели в автобус, исторически называемый на Кубе «гуагва». Я так и сказал Марине, галантно приглашая её рукой на посадку:
– Guagua, por favor, мол, входите в автобус, пожалуйста.
На входе я опустил несколько монеток сентаво в кассу в форме длинной зелёной трубы рядом с шофёром-кондуктором, и мы уселись на высокое заднее сиденье. Марине понравилась моя стильная цветастая рубашка навыпуск. Она её пощупала и погладила.
Мы добрались до центральной улицы Рампа и направились в лучший городской центральный кинотеатр Гаваны «Яра». В «Яре» в тот вечер шёл фильм с интригующим названием «Дьявольски твой». Если на афише написано «Diabolicamente tuyo», то с переводом не ошибёшься. Заплатив в кассу два песо и получив билеты, мы направились к входу, где нас ни с того ни с сего тормознула билетёрша. Она показала на надпись под афишей, которая гласила, что фильм только для тех, кто старше четырнадцати лет. Как будто я этого не понял по выставленным под стеклом рекламным кадрам из фильма! У нас в Москве тоже такие фильмы показывают только тем, кто старше шестнадцати. Я попытался прорваться и подтолкнул к входу Марину, но билетёрша своим жирным телом перегородила нам дорогу.
– Я-советский, – сказал я билетёрше по-испански, ещё на что-то рассчитывая.
Билетёрша взяла нас за руки и подвела к кассе. Вернула в кассу билеты, всучила нам два песо и хотела дать нам рукой по… в общем, хлопнуть нас сзади. Но мы с Мариной одновременно рванулись вперёд, чтобы избежать позора на людях. Презрительно посмотрев на билетёршу, я повёл Марину по улице дальше. Мы молча дошли до кинотеатра «Трианон», немного похуже, где шёл фильм с французом Аленом Делоном. И опять: «Para mayors de 14 anos». Я всё же снова купил билеты и при входе сказал седому старику, что я, мол, sovietico. На этот раз нас никто задержал. Нам показалось, что дед был и слепым, и глухим. Или просто старым. Кивнул головой – и всё.
Фильм шёл по системе non-stop, то есть постоянно, без остановки. Мы пришли где-то в конце фильма. Когда фильм заканчивался, я понял, что Ален Делон победил. А потом мы стали смотреть фильм с самого начала.
А на улице было жарко и влажно. Марине фильм очень понравился. На выходе из кинотеатра она меня поблагодарила и взяла под руку, как взрослого, чем меня очень смутила. Я не знал, опустить мне руку или прижать к груди. Поэтому мы просто взялись за руки и побежали на автобус, чтобы успеть домой до возвращения моих предков из кабаре.
На днях отец пришёл с работы поздно и довольный. Он был на приёме, который организовали кубинцы в кают-компании большого транспортного рефрижератора. Там было много приглашённых советских гостей. Папе поручили переводить нашему военному атташе полковнику Орджоникидзе, который пришёл без своего переводчика.
Всех угощали вкусной рыбой и коктейлем из креветки. Причём ешь сколько хочешь. Коктейль выглядел так: в большую рюмку наливали вкусный соус, а на края рюмки вешали много очищенных королевских креветок длиной 10-12 сантиметров.
Капитан пригласил отца в свой кабинет рядом с кают-компанией, чтобы дать ему какую-то бумажку. Открыл ящик своего стола, а там отец увидел настоящий пистолет Макарова.
Бывали у отца на работе и серьёзные происшествия. В доке, где работала наша подменная команда ремонтников, случился пожар. Когда его тушили, получили ожоги несколько наших рыбаков. Особенно сильно пострадал один. Он получил ожоги тела средней и высокой степени тяжести. Дежуривший в представительстве экономист представительства сразу вызвал скорую помощь, которая увезла пострадавших в обычную больницу, где не было специального ожогового отделения. В ту самую больницу, где умирали пассажиры, выжившие при крушении нашего «ИЛ-62», который разбился при посадке, задев линию электропередач. Когда об этом на следующий день узнал мой папа, он позвонил в Военный морской госпиталь-«Hospital Naval», недалеко от Восточной Гаваны, главному хирургу, своему приятелю службе по в Гвинее, и спросил, не могут ли в госпитале принять на лечение советского рыбака, получившего ожоги. Главный хирург госпиталя спросил, какая степень тяжести ожоги. Папа ответил, что все ожоги-тяжёлые, повреждено 80 процентов кожи. Главный хирург сказал, что дела плохи, но пусть срочно везут рыбака в госпиталь, а ещё из Советского Союза надо срочно привезти плазму крови определённой группы. Хотя у них в госпитале сильное ожоговое отделение и современное оборудование, но именно такой плазмы у них сейчас нет.
Пострадавшего в этот же день привезли в госпиталь, сделали анализы и сказали, какую плазму нужно срочно доставить на Кубу. Начальник ожогового отделения сказал отцу, что они ещё поборются за жизнь рыбака, но надо, чтобы рядом с пострадавшим рыбаком постоянно дежурили переводчики. Важно было знать, что говорит больной.
Мой отец и его напарник, военный переводчик, дежурили в реанимационном отделении по шесть часов, сменяя друг друга, и продолжал после дежурства работать в представительстве. Время на сон у отца практически не оставалось. Отец рассказывал, что начальник ожогового отделения отличный мужик, понравился ему. Он воевал вместе с русскими ракетчиками против американских агрессоров во Вьетнаме. Делился с отцом воспоминаниями, говорил как-то, что когда русские и вьетнамцы отбивали очередной налёт американской авиации, то русские военные доставали свой продукт-водку из СССР, а кубинцы свой самый лучший продукт-апельсиновый сок. Они смешивали водку с соком и пили этот убойный коктейль за дружбу между советским, вьетнамским и кубинским народами.
Два дня наш рыбак страдал от страшных болей. Мужественные кубинские медсёстры и врачи, отдирая гнойные повязки и меняя их на свежие, говорили ему жалостливо:
– Кричи, миленький! Ругайся!
Рыбак был молодой сильный высокий мужчина тридцати двух лет. И он кричал, и ругался матом. Через четыре дня он потерял сознание. Впал в кому. На девятые сутки он умер. Плазму крови из Ленинграда доставили в Москву, затем ближайшим самолётом привезли на Кубу. А из гаванского аэропорта на скорой помощи – в госпиталь. Плазма опоздала всего на несколько часов. Хотя врач сказал, что всё равно она бы уже не помогла.