Рассказы и повести

Токарева Виктория

– А дети у вас есть?

– Нет.

– А почему?

– У жены в студенчестве была операция аппендицита. Неудачная. Образовались спайки. Непроходимость, - доверчиво поделился Адам.

– Но ведь это у нее непроходимость.

– Не понял, - Адам обернулся.

– Я говорю: непроходимость у нее, а детей нет у вас, - растолковала Инна.

– Да. Но что же я могу поделать?
– снова не понял Адам.

"Бросить ее, жениться на мне и завести троих детей, пока еще не выстарился окончательно", - подумала Инна. Но вслух ничего не сказала. Подняла

с земли кофту и положила на голову, дабы не перегреться под солнцем. Адам продолжал смотреть на нее, ожидая ответа на свой вопрос, и вдруг увидел ее всю - большую, молодую и сильную, лежащую на ярком матрасе, и подумал о том же, что и она, и тут же смутился своих мыслей.

Обедали они уже вместе. То есть все было как раньше, каждый сидел на своем месте и ел из своей тарелки. Но раньше они были врозь, а теперь вместе. Когда подали второе, Адам снял со своей тарелки круглый парниковый помидор и перенес его в тарелку Инны - так, будто она - его дочь и ей положены лучшие куски. Инна не отказалась и не сказала "спасибо". Восприняла как должное. На этом кругленьком, почти не настоящем помидорчике как бы определилась дальнейшая расстановка сил: он все отдает, она все принимает без благодарности. И неизвестно - кому лучше? Дающему или берущему? Отдавая, человек лишается чего-то конкретного, скажем, помидора. А черпает из чаши добра.

Инна тоже черпала, было дело. Отдала все, чем была богата, - молодость, надежды. И с чем она осталась?

После обеда поехали по местным торговым точкам. Инна знала - в загородных магазинах можно купить то, чего не достанешь в Москве. В Москве у каждого продавца своя клиентура и клиентов больше, чем товаров. А здесь, в ста километрах, клиентов может не хватить, и стоящие товары попадают на прилавок.

Инна вошла в дощатый магазин, сразу же направилась в отдел "мужская одежда" и сразу же увидела то, что было нужно: финский светло-серый костюм из шерстяной рогожки. Инна сняла с кронштейна костюм, пятидесятый размер, третий рост, и протянула Адаму.

– Идите примерьте!
– распорядилась она.

Адам не знал, нужен ему костюм или нет. Но Инна вела себя таким образом, будто она знала за него лучше, чем он сам.

Адам пошел в примерочную, задернул плюшевую занавеску. Стал переодеваться, испытывая все время внутреннее недоумение. Он не привык, чтобы о нем заботились, принимали участие. Жена никогда его не одевала и не одевалась сама. Она считала - не имеет значения, во что одет человек. Имеют значения нравственные ценности. Она была человеком завышенной нравственности.

Инна отвела шторку, оглядела Адама. Пиджак сидел как влитой, а брюки были велики.

Инна принесла костюм сорок восьмого размера, высвободила с вешалки брюки и протянула Адаму.

– Оденьте эти брюки, - велела она.
– А эти снимите.

– Почему?
– не понял Адам.

– Велики.

– Разве?

– А вы не видите? Сюда же можно засунуть еще один зад.

– Зато не жмут, - неуверенно возразил Адам.

– Самое главное в мужской фигуре - это зад!

Она действительно была убеждена, что мужчина во все времена должен гоняться с копьем за мамонтом

и у него должны торчать ребра, а зад обязан быть тощий, как у кролика, в брюках иметь полудетский овальный рисунок.

У Адама в прежних портках зад выглядел как чемодан, и любая мечта споткнется о такое зрелище.

– Тесно, - пожаловался Адам, отодвигая шторку.
– Я не смогу сесть.

Инна посмотрела и не поверила своим глазам. Перед ней стоял элегантный господин шведского типа - сильный мира сего, скрывающий свою власть над людьми.

– Останьтесь так, - распорядилась Инна. Она уже не смирилась бы с обратным возвращением в дедовские штаны и неприталенную рубаху, которая пузырилась под поясом.

Она взяла вешалку, повесила на нее брюки пятьдесят второго размера, пиджак сорок восьмого. Отнесла на кронштейн.

– Идите платить, - сказала она.

– Наверное, надо предупредить продавщицу, - предположил Адам.

– О чем?

– О том, что мы разрознили костюм. Что он не парный...

– И как вы думаете, что она вам ответит?
– поинтересовалась Инна.

– Кто?

– Продавщица. Что она вам скажет?

– Не знаю.

– А я знаю. Она скажет, чтобы вы повесили все, как было.

– И что?

– Ничего. Останетесь без костюма.

Адам промолчал.

– У вас нестандартная фигура: плечи - пятьдесят два, а бедра - сорок восемь. Мы так и купили. Я не понимаю, что вас не устраивает? Вы хотите иметь широкие штаны или узкий пиджак?

– Да, но придет следующий покупатель, со стандартной фигурой, и останется без костюма. Нельзя же думать только о себе.

– А чем вы хуже следующего покупателя? Почему у него должен быть костюм, а у вас нет?

Адам был поставлен в тупик такой постановкой вопроса. Честно сказать, в самой-самой глубине души он считал себя хуже следующего покупателя. Все люди казались ему лучше, чем он сам. И еще одно обстоятельство: Адам не умел быть счастлив за чей-то счет, и в том числе за счет следующего покупателя.

– Ну, я не знаю...
– растерянно сказал Адам.

– А я знаю. Вы любите создавать себе трудности, - определила Инна. Вас хлебом не корми - дай пострадать.

Она взяла Адама за руку и подвела к кассе.

– Сто шестьдесят рублей, - сказала кассирша.

Адам достал деньги, отдал кассирше. Та пересчитала их и бросила в свой ящичек, разгороженный для разных купюр. И все это время у Адама было чувство, будто идет через контрольный пост с фальшивыми документами.

Инна отошла к продавцу и протянула старую одежду Адама.

– Заверните.

Продавец ловко запаковал, перевязал шпагатиком и вручил сверток.

Вышли на улицу.

Возле магазина был небольшой базар. Старухи в черном продавали яблоки в корзинах и астры в ведрах.

Увидев Адама и Инну, они притихли, как бы наполнились уважением. Инна посмотрела на своего спутника - со стороны, глазами старух - и тоже наполнилась уважением. А уважение - самый необходимый компонент для пирога любви.

– Потрясающе...
– обрадовалась Инна, услышав в себе этот необходимый компонент.