Рассказы и повести
Шрифт:
– Но зачем вам трехкомнатная?– продолжал Орлов.
– Личную жизнь хочу устроить. Как каждая женщина… А кто меня возьмет? Кому я нужна в тридцать пять лет? Вон, в газетах пишут, что нас, баб, куда больше, чем мужиков. А сколько вокруг молоденьких девчонок? Неужели я не имею права на семейное счастье?– Калгашкина неожиданно всхлипнула, приложила к глазам платочек.– Куда таким, как я, деваться? Это раньше мужчины шли к женщине с цветами да с шампанским. А нынче им самим пол-литра надо ставить… Вот добрые люди и надоумили, присоветовали.
– А кто именно присоветовал?– поинтересовался Орлов.
Калгашкина немного подумала.
– Да взять хоть бы Корнеева Геннадия Ефимовича. Очень душевный старик. В нашем ЖЭКе работал.
– Интересно, из каких побуждений?
– Из уважения. Пенсионер. Прихварывал. Вот иной раз и оставишь ему виноградику получше или помидорчиков посвежее.
– А вы что, не знаете, что это преступление? – строго посмотрел на Калгашкину следователь и достал из ящика «Ведомости Верховного Совета РСФСР».– Не читали Указ о внесении дополнений в Уголовный кодекс?
Заведующая магазином испуганно посмотрела на Орлова. А он зачитал:
– «Статья сто пятьдесят шесть – три. Нарушение правил торговли. Продажа товаров со складов, баз, из подсобных помещений торговых предприятий (организаций) или предприятий (организаций) общественного питания или сокрытие товаров от покупателей, совершенное из корыстной или иной личной заинтересованности, наказывается исправительными работами на срок до одного года с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью в торговых предприятиях (организациях) и на предприятиях (организациях) общественного питания либо без такового; или штрафом до ста рублей. Те же действия, совершенные повторно, наказываются лишением свободы на срок до трех лет или штрафом до пятисот рублей…»
Орлов закрыл «Ведомости…».
– А-а, этот,– протянула Калгашкина облегченное – Конечно, слышала… Но… когда он вышел?
– В сентябре 1981 года,– сказал следователь.
– Вот. А я отпускала Корнееву раньше, до сентября… И адвокат говорил мне, что закон обратной силы не имеет. После Указа даже луковицы в подсобке не спрячу. Все на прилавок…
– На каком этаже вы живете?– неожиданно спросил Орлов.
– На четвертом. А что?– удивилась Калгашкина.
– По жеребьевке вытянули?
– Нет, сама выбирала. Как член правления.
– Так,– постучал авторучкой по столу следователь. Я видел, что теперь удивлен он: это были неизвестные нам сведения.– Значит, члены жилищно-строительного кооператива «Салют» ввели вас в правление…– произнес Орлов.
Калгашкина кивнула.
– Когда?
– Ну, когда…– несколько замялась заведующая магазином.– Дату я не запомнила…
Следователь Орлов тут же отправился в правление ЖСК «Салют». И вернулся оттуда со всеми его протоколами. Успел он допросить
– Кажется, ниточка прослеживается, Захар Петрович,– не сумев сдержать торжествующего вида, начал Анатолий Васильевич, кладя на мой стол папки с бумагами.– Во-первых, ни в одном из протоколов общих собраний членов ЖСК не значится, что Калгашкина избиралась членом правления.
– Выходит, опять солгала?
– Нет. Председатель правления Щербаков сказал, что они, то есть члены правления, ввели Калгашкину вместо Карапетяна… Помните, он выбыл из ЖСК, а его квартиру дали Калгашкиной.
Я кивнул. А следователь продолжал:
– Щербаков говорит: пожалуйста, есть протокол заседания правления.– Следователь открыл папку и нашел нужный документ.– Послушайте: «Заслушано сообщение председателя ЖСК «Салют» Щербакова Н. Н. о рекомендации жилищного управления Зорянского городского исполнительного комитета Совета народных депутатов ввести в состав правления товарищей Калгашкину И. А. и Тараданкина К. П.
Постановили: ввести в состав правления ЖСК «Салют» Калгашкину И. А. вместо выбывшего члена правления и члена ЖСК Карапетяна…»
– Но это же незаконно,– сказал я.– Членов правления ЖСК может избирать только общее собрание.
– То же самое я сказал Щербакову. А он мне: но ведь Калгашкину и Тараданкина рекомендовало горжилуправление. Сам Дроздов.
– Дроздов? – переспросил я.
– Вот именно. Сам начальник горжилуправления,– подтвердил Орлов.– Но, понимаете, Захар Петрович, я пересмотрел все протоколы заседаний правления ЖСК во время строительства дома. Ни на одном не присутствовали ни Калгашкина, ни Тараданкин.
– А кто такой Тараданкин?
– Щербаков говорит, его взяли в правление для подкрепления. И как представителя рабочего класса. А то все служащие…
– Для подкрепления? – переспросил я.
– Да.
– Но ведь он во время стройки ни разу не был на заседаниях,– удивился я.
– Я задал Щербакову этот же вопрос. Он замялся. И опять за свое: горжилуправление рекомендовало, настаивало…
– Настаивало? Даже так? Поинтересуйтесь личностью Тараданкина.
– Хорошо,– кивнул следователь.– Так что Дроздов проявил тут пока непонятную настойчивость.
– Мне он говорил совершенно другое… У вас все?
– Нет, помните, Калгашкина упомянула тут некоего Корнеева? Ну, доброго старичка-пенсионера?
– Который присоветовал ей вступить в трехкомнатную?– вспомнил я.
– Вот-вот. Так этот Корнеев Геннадий Ефимович осуществлял технадзор за строительством дома ЖСК «Салют».
Следователь отыскал в папке и показал мне документ, вернее, трудовое соглашение, по которому ЖСК «Салют» принимал на себя обязательство ежемесячно выплачивать сто пятьдесят рублей Корнееву Г. Е. за осуществление им технического надзора за строительством дома. Всего им было получено тысяча пятьсот рублей.