Рассказы и повести
Шрифт:
Элегантный костюм стального цвета подчеркивал стать и подтянутость его фигуры. На голове – идеальный пробор. Манеры раскованные. Недаром в клинике говорили, что он красивый мужчина. Выразительное волевое лицо, приятный голос. Речь интеллигентная, но в то же время простая.
– Позвольте закурить, Олег Петрович? – попросил он.
Иванов ни разу не назвал Шляхова «гражданин следователь» или «начальник». Словно они беседовали на равных. И курил Иванов красиво, как-то по-особому держа сигарету. Прямо артист, да и только.
– Все говорят: дурная привычка,– усмехнулся Иванов.–
– О вашем пребывании в клинике нервных заболеваний,– сказал Шляхов.
Манера Иванова держаться обескураживала: не верилось, что перед тобой отпетый преступник.
– Пожалуйста, я готов… Но,– он обаятельно улыбнулся,– далась вам, Олег Петрович, эта клиника… Ну лежал… Сколько врачи предписали… С радикулитом не шутят… Сами не страдали никогда?
– Пока нет.
– Ради Бога, не подумайте, что я вам желаю,– спохватился Иванов.– Пренеприятнейшая штука…
– А вы давно болеете радикулитом?
– Прихватывало давно. Это профессиональное, от спорта. Я ведь имею разряд мастера по борьбе… Но по-настоящему заболел три года назад. Подлечусь – вроде ничего. Но если не убережешься или понервничаешь – все, тут уж хоть кричи.
– У кого лечились?
– У своего участкового врача. В поликлинике.
– А кто вас направил в больницу?
– Точнее будет – направляли… Участковый врач, кто же еще… Я в клинике лежал уже три раза. Можно сказать, родной дом.– Иванов грустно улыбнулся.– Радикулит, как прозвище, пристает раз и навсегда… Кстати, поменьше нервничайте. Врачи говорят, что половина случаев – на нервной почве… Да я и сам убедился на личном опыте.
– И почему же это вы нервничали? – полюбопытствовал Олег Петрович.
– Жизнь теперь такая,– развел руками Иванов.– Сплошные стрессы. Лучше относиться ко всему философски. Помогает. Мир не переделаешь, людям не поможешь. А если и поможешь – тоже зря. Благодарности не дождешься. Только неприятности… Или вы не согласны?
«Да, с ним не соскучишься,– отметил про себя Олег Петрович.– Ишь как разливается. Все время уводит разговор в сторону. Философ».
Он решил перейти к событиям 11 декабря прошлого года.
– Вы, я надеюсь, в чудеса не верите? – Иванов опять продемонстрировал свою обаятельную улыбку.– Раздвоение может быть личности, но не тела… Если я в этот день лежал в палате московской клиники, то как же меня могли видеть в Свердловске?
На это, увы, Шляхов ничего возразить не мог. Он понял: для настоящего допроса Иванова он был еще не готов. Не было фактов, чтобы опровергнуть его алиби…
Он поделился своими впечатлениями с Папахиным, который тоже входил в следственную бригаду Довжука.
– Говоришь, обаятельный мужик,– хмыкнул Александр Владимирович.– Интеллигент… Цветы медсестрам… Это, так сказать, одна сторона медали. Вернее – личина. А вот на самом деле…
– Иконы украдены из какой-нибудь церкви? – спросил Шляхов.
– Дело в данном случае не в этом… Есть факт: у Володина похитили две иконы. Володин заподозрил в краже одного своего знакомого, Низовского… Тот, конечно, отпирается. Володин решил найти человека, который помог бы ему вернуть иконы. Обратился к кое-кому из своих дружков, таких же дельцов, как и сам. Ему сказали, что это может сделать только Иванов… Их свели. Я имею в виду Иванова и Володина. Иванов пообещал провернуть…
– Интересно,– заметил Шляхов.
– Интересного мало… Грубый бандитский прием… Володин, а также Иванов со своим приятелем Черешней…
– Черешня – кличка? – поинтересовался Олег Петрович.
– Фамилия.
– Уж больно нежная…
– Не дай Бог встретиться с ним, как говорится, в темном переулке,– сказал Папахин.– За ним числится столько краж и разбойных нападений – о-е-ей! Короче говоря, Володин, Иванов и Черешня заманили Низовского на квартиру Володина, пристегнули его наручниками к трубе в ванной комнате и стали допрашивать… Пистолет к виску, а Низовский все же отпирается… Тогда они пригрозили, что наполнят ванну серной кислотой, бросят туда Низовского, растворят до конца и спустят в канализацию… Низовский видит, что с такими, как Иванов и Черешня, шутки плохи. Говорит: берите что хотите, а иконы я не крал… Иванов спокойненько этак заявляет: иконы стоят сорок тысяч, а за то, что сопротивляешься и отнял у нас уже час времени,– с тебя еще двадцать. Штраф…
– Ну и ну! – покрутил головой Шляхов, которому еще не приходилось встречаться с подобным.
– В общем, издевались над Низовским как хотели. Интеллигентный Иванов – больше всех… Кончилось тем, что Низовский написал три расписки по двадцать тысяч. Якобы он должен эти деньги Володину… Эти расписки приобщены к делу… Вот вам и обаятельный Иванов!
– Да-а,– только и мог протянуть Шляхов.
– Это еще что… В прошлом году во время пьянки в ресторане «Русь», это под Москвой, Иванов с дружками настоящий дебош устроили. Со стрельбой из пистолета… Многих обманывала его внешность… Да, а что тебе удалось установить по тому эпизоду?
– Пока не густо,– признался Шляхов.– На допросе Иванов повторил, что лечился в своей районной поликлинике. И якобы направление на стационарное лечение в больницу получил от своего участкового врача… Был я в той поликлинике. Там даже карточки на Иванова нет.
– Как нет?-переспросил Папахин.
– Не нашли, и все. Видимо, Иванов наврал.
Папахин помолчал.
– А знаешь, я на днях записался к зубному,– сказал он.– Искали, искали в регистратуре мою карточку – как сквозь землю провалилась. Новую выписали. Так что бывает,– развел руками Папахин.– С выводами не торопись.