Рассказы и повести

Безуглов Анатолий Алексеевич

– Карцевы меняли квартиры…– сказал лейтенант.

– Как это – меняли? – не понял следователь.

– У них в Кирове была сначала пятикомнатная квартира… Вся обставлена дорогой мебелью, увешана коврами… Как только от Виталия Васильевича ушла жена, он сменил пятикомнатную квартиру на четырехкомнатную… Потом перебрались в трехкомнатную… Затем переехали в Южноморск. Тоже с обменом. Здесь они первое время жили в двухкомнатной, но потом обменяли ее на однокомнатную, где живут и поныне…

– Странно,–

заметил Оболенцев.– Зачем?

– Поди разберись… И еще. Знаете, что рассказала заведующая юридической консультацией? – продолжал Жур.– Между собой сослуживцы называли Карцева «цыганским адвокатом»…

– Почему? – заинтересовался следователь.

– Как-то один раз Карцев выиграл судебный процесс. По делу проходил цыган. И пошло… Если придет в консультацию кто-нибудь из цыган, то непременно просит, чтобы защиту взял на себя Виталий Васильевич. И никто больше! Чуть ли не со всего Советского Союза стали к нему ездить.

Это сообщение инспектора весьма и весьма заинтересовало Оболенцева.

– Какие именно дела он вел, вы интересовались? – спросил он.

Жур растерялся.

– Нет, Геннадий Андреевич… Так ведь вы ничего не говорили об этом. А сам я… Честное слово, мне даже и в голову не пришло…

Инспектор продолжал оправдываться, но Оболенцев, казалось, уже не слушал его. Чертя какие-то непонятные линии на листке бумаги, он весь отдался своим мыслям.

– Вы считаете, это очень важно? – наконец спросил инспектор.

– Не знаю,– задумчиво ответил следователь.– Есть у меня одна мыслишка… И возникла она на последнем допросе Карцева…

– Не поделитесь?

Оболенцев поделился.

– Выходит, мне снова в Киров? – спросил Жур.

– Нет, Виктор Павлович, туда я полечу сам,– сказал следователь.– Но прежде встречусь с Анной Викентьевной…

Беседа с Карцевой проходила на балкончике больницы. Анна Викентьевна сидела в кресле на колесиках. Несмотря на теплый солнечный день, она была укутана в шерстяное одеяло.

Как и в прошлый раз, на допросе присутствовал врач.

– Я слышал,– начал Оболенцев,– ваш сын не прочь выпить…

– Поверите ли, до сорока пяти лет в рот не брал,– грустно ответила Карцева.– Не было потребности. Виталик жил полнокровной жизнью… Работал много, брался за очень сложные дела… Каждый процесс отнимал у него массу сил… Но и отдыхать он умел. Был завзятым театралом, любил оперу, серьезную музыку… Ленинградская консерватория, Большой драматический, Мариинский – вот круг его интересов… Когда мы переехали в Киров, этого ему, естественно, очень не хватало. Но, будьте уверены, уж ни одного концерта приезжих музыкантов он там не пропускал… С появлением в нашем доме Людмилы все переменилось…

– Простите,– перебил старушку следователь,– это кто?

– Людмила? Моя сноха…

Бывшая… Знаете, я сразу поняла: она не пара Виталику И не потому, что была моложе почти на пятнадцать лет… Мой сын женился поздно… Все искал человека, близкого по духу… Увы, наверное, это плохо – долго искать… В Людмиле он глубоко ошибся. Не смогла она создать семью… Впрочем, теперь многие женщины не понимают, что главным садовником семейного счастья является жена… Как это сейчас называют – деловая женщина, так?

– Вроде бы,– улыбнулся Оболенцев.

– Людмила работала администратором в филармонии… Вечные поездки. Люди, встречи. Вечно что-то организовывала, что-то устраивала… Все, кроме домашнего очага… То, что она ушла от мужа, было вполне в ее духе… Виталий страдал. О, как он страдал! Только я знаю это. В нем произошел надлом. О повторной женитьбе не могло быть и речи… Я стала замечать, как он раз принес к обеду коньяк, другой… Я сделала сыну замечание. Тем более у него не совсем здоровая печень… И знаете, что он мне ответил? Все равно один раз помирать… Боже, как я испугалась! Вдруг наложит на себя руки… И подумала: в конце концов, может быть у человека какая-то отдушина?

– В выпивке?– покачал головой следователь.

Карцева вздохнула:

– Позже я поняла, что заблуждалась. Думала, если будет выпивать умеренно – ничего страшного… Но алкоголь – коварная штука. Сегодня хватает рюмки, завтра – мало бутылки… Конечно, все это сильно бьет по материальной стороне, но не в этом дело… Я всю жизнь жила ради сына, ничего для него не жалела… Больше всего я стала опасаться, как бы он не опустился. Знаете, есть такие: пьют в подъездах, собирают на бутылку дрянного вина…

– Виталий Васильевич пил не только дома? – задал вопрос следователь.

– Случалось…

– С кем пил?

Собственно, ради этого вопроса Оболенцев и пришел в больницу.

– Не знаю,– ответила Анна Викентьевна.– Я всегда просила Виталия, чтобы он не пил на стороне. Сама покупала ему дорогой коньяк. Говорила: все, что у меня есть,– твое…– Она дотронулась до жемчужных бус, колец.– Пока чувствовала себя ничего, не думала о смерти. А как прихватило сильно, составила завещание. Здесь, в больнице… Все драгоценности – сыну…

– И колье? – спросил Оболенцев.

– Нет-нет,– решительно заявила Анна Викентьевна.– На колье претендовать не имеет право никто. Это достояние народа и должно принадлежать всем… Я завещала его в дар областному музею…

– Как давно вы составили завещание?– еле сдерживая волнение, спросил следователь.

Карцева беспомощно посмотрела на Оболенцева, наморщила и без того морщинистый лобик.

– Не то третьего дня, не то неделю назад…– пыталась вспомнить она.– Мне нянечка помогала писать… А главврач поставил печать…