Рассказы Иванова-Петрова
Шрифт:
Одной студентке из дому, из солнечных краев, где едят еду, прислали гостинец. Два килограмма сала, настоящего соленого сала. И огромную курицу, чуть не под 4 кило весом. И сало, я уже говорил, но еще – курицу. Сало можно было есть так, а курицу можно зажарить, зажарить целиком и тоже съесть. Огромную вкусную курицу. Студентка решила устроить вечером пир. Она сложила сало и курицу в авоську и
К вечеру студентка вернулась в комнату, разыскав немного маргарина и сковородку, захлопотала по поводу наступающей еды, полезла за окно к примерзшей курице – и авоська оборвалась. Окаменевшая курица с салом рухнули вниз, во мрак. Через положенные свободному падению секунды снизу раздался дикий вскрик, тут же умолкший.
Студентка страшно перепугалась – уже не до курицы, ведь пятнадцатый этаж… Того бедолагу, который там зачем-то шел, наверняка убило. Она накинула пальтишко и кинулась вниз, через лифты, вестибюль, обежала здание – может, еще дышит, надо вызвать скорую… Тропинка под ее окном была пуста. Не было пострадавшего тела. Не было и курицы. Не было также и сала. Я бы назвал это предсмертным криком восторга.
2005
Истории, частью истинно правдивые
Истории синие, как горечавка, про людей в естественных местообитаниях
Вчера зашел в сберкассу. Долгая очередь, понурые люди стоят, молчат… Вдруг с улицы вбегает женщина и начинает кричать: «Где у вас выход на итальянский банк?! Немедленно свяжите меня с ним! Я Бриджит Бардо! У меня тысячи миллионов долларов в банках по всему свету! А здесь что? Вы думаете, я оборванка какая? Как вы, что ли? У меня завод Рено! У меня завод Феррари! У меня миллионы в банках по всему миру! Немедленно свяжите меня с ними, я здесь больше не хочу оставаться!»
Ну, народ покосился на Бриджит и снова молчит. Дело понятное. Только один из всей очереди – совсем старый дед – то ли не дослышал чего, то ли представленья
«А чего ты тогда здесь? Ну и езжай в свою Италию, а то понаехали здесь! Не нравится – уматывай!»
2005
Мужик в современных условиях – существо, условно пригодное для жизни.
Это все знают, только стесняются и жалеют сказать. Такая тайна – политкорректно об этом не говорить. Впрочем, уточнение надо сделать. Жизнь же делится на неважную часть, обеспечивающую собственно жизнь, и собственно жизнь. Дополнительная и вспомогательная неважная часть – это всяческая работа. Там мужик иногда из себя что-то представляет, потому что с ним там никто, кроме таких же, как он, не конкурирует. А собственно жизнь – это как раз важнейшая вещь, и там у мужика без защиты шансов нет.
В силу привычной политкорректности не все понимают. Я пример приведу чтобы наглядно.
Овощной отдел. Очередь. Дамы. Одна за одной подходят к продавщице и берут капусту. Мне вон тот вилочек… Нет, не этот, тот… Ниже… Да. С самого дна… Спасибо… Нет, что-то он как-то… Другой… Вот крепенький… Что вы его мимо обходите? Вон, говорю, крепенький… Да, давайте… А лучше нет?
Капуста строго отделена от покупательниц – потому что женщины выбирают капусту, как не всегда бриллианты, они ее мнут, жмут, проверяют на хрупкость и тугость, и дай им волю – били бы об пол для сравнения. Так что им в руки ценную капусту не дают, стоит продавец, женщина, конечно, мужик тут не сладит, и выдает кочанчики. А бабы клубятся, они роду всякого – какие проходящие, им без надобности, только глянуть наискось, какие всерьез стоят, а какие полупокупательницы, они вообще-то разговаривают, но может и возьмут, если получится. Разного роду женщины, очень многообразны. К той продавщице женская очередь, в затылок ругаются, каждая выбирает минут по десять – нет, вон тот ко-чанчик, этот жестковат, этот желтоват, этот гниловат…
В общем, лирическое такое действие. И все, конечно, для проклятых жручих мужиков. Всё им, гадам, напожранье, оттого и усилия такие, а как же…
Конец ознакомительного фрагмента.