Рассказы из сборника 'Семь гонцов'
Шрифт:
Неужели извечных законов природы больше не существует, какая-то страшная ошибка нарушила порядок во вселенной? Может, это уже конец, может, наш спутник со все возрастающей скоростью неотвратимо приближается к земле и через несколько часов зловещий шар разрастется так, что заполнит собой все небо, потом его свет померкнет в конусе земной тени и уже ничего не будет видно, пока в какую-то долю секунды в тусклом свете ночного города мы не почувствуем, как на нас надвигается не имеющий границ шероховатый каменный потолок; мы даже не успеем ничего увидеть - все разлетится и рухнет в пустоту прежде, чем наш слух уловит начало взрыва.
Со
Ло Ритто чувствует, как рука жены сжимает его руку, сжимает так, что ему становится больно.
"Адольфо, - выдыхает она, - Адольфо, о, прости меня, Адольфо, сжалься надо мной, прости!"
Всхлипывая, она прижимается к нему, ее бьет сильная дрожь. не отрывая глаз от чудовищной луны, он обнимает жену, а в это время словно идущий из недр земли гул - это кричат и стенают люди, миллионы людей - разносится над крышами охваченного ужасом города.
Стены Анагора
Когда мы углубились в Тибести, проводник из местных жителей спросил, не желаю ли я случайно взглянуть на стены города Анагора - он может их показать. Я посмотрел на карту, но города Анагора там не было. не упоминался он и в туристских путеводителях, обычно весьма подробных. Я спросил:
"Что же это за город, если его нет на географических картах?" И услышал в ответ: "Это большой, очень богатый и могущественный город, но на географических картах он не отмечен потому, что наше правительство не признает или делает вид, что не признает его. Он обходится своими силами и никому не подчиняется. Он существует сам по себе - даже королевские министры не могут в него войти. Он не торгует с другими странами, ни с близкими, ни с дальними. Он закрыт для всех. Он живет много веков за своими толстыми стенами. А то, что из него никто и никогда еще не выходил, не означает разве, что люди там счастливы?" "но на картах, - продолжал упорствовать я, - нет города под названием Анагор; должно быть, это одна из множества здешних легенд, и все дело, как видно, в миражах, порождаемых раскаленным воздухом пустыни". "нам лучше двинуться в путь за два часа до рассвета, - сказал проводник, которого звали Магалон. Сказал так, словно не слышал моих слов.
– на твоей машине, господин, к полудню мы уже будем у Анагора. Я приду за тобой в три часа пополуночи, мой господин".
"Город, подобный тому, о котором рассказываешь ты, был бы обозначен на картах двойным кружком, и название его напечатали бы крупным шрифтом. Я же не нахожу никаких упоминаний об Анагоре; его, как видно, не существует... В три я буду ждать тебя, Магалон".
В три часа ночи мы с включенными фарами двинулись к югу по дорогам пустыни, и, пока я курил одну сигарету за другой, пытаясь хоть как-то согреться, горизонт слева посветлел, и вскоре показалось солнце. Оно залило пустыню жгучим светом, воздух быстро раскалился, появилось марево, и мы увидели повсюду озера и болота, а в них - отражение скалистых утесов с очень четкими очертаниями; в действительности же воды здесь негде было набрать и ведерка и вокруг простирались одни пески и россыпи раскаленных камней.
Но машина удивительно послушно катила вперед, и в 11 часов 37 минут Магалон, сидевший рядом со мной, сказал: "Смотри, господин".
Когда мы приблизились, я заметил, что у самых стен разбит целый лагерь; здесь были и убогие навесы, и палатки, и богатые шатры, над которыми развевались штандарты.
"Кто это?" - спросил я. И Магалон объяснил: "Это люди, которые надеются войти в город, потому они и разбили свой лагерь у его ворот".
"Вот как! Значит, здесь есть и воротами"
"Да, их здесь множество - и больших, и малых. Не меньше сотни. Но длина стен по окружности так велика, что ворота находятся на значительном расстоянии друг от друга".
"Ну, и когда же эти ворота открываются?"
"Их не открывают почти никогда. Но одни какие-то, говорят, все же должны открыться. Сегодня вечером или завтра, а может, через три месяца или через пятьдесят лет, неизвестно. Это и есть великая тайна города Анагора".
Мы подъехали и остановились у массивных ворот, выкованных, казалось, из одного куска железа.
Много ожидающих собралось возле них. Здесь были изможденные бедуины, нищие, женщины в покрывалах, монахи, вооруженные до зубов воины и даже один владетельный князь со своей небольшой свитой. Время от времени кто-нибудь стучал палицей в ворота, и те отзывались глухим рокотом.
"Люди стучат, - пояснил проводник, - чтобы там, в Анагоре, вышли на стук и отперли. Здесь все уверены, что, если не стучать, никто и никогда ворот не откроет".
Меня взяло сомнение: "Но это точно, что там, за стенами, кто-то есть? Может, город уже давно мертв?"
Магалон, улыбнувшись, ответил: "Все оказавшиеся здесь впервые думают так же. И я когда-то сомневался - считал, что за стенами живых людей не осталось. Но это неверно, и тому есть доказательство. Бывают вечера, когда при благоприятном освещении можно разглядеть дымки; они поднимаются из города прямо к небу, словно от множества курильниц. Ясно, что в городе живут люди - они разводят огонь и готовят пищу. Есть доказательство, еще более убедительное: был случай, когда ворота все-таки открыли".
"Когда же?"
"Точной даты, сказать по правде, никто не знает. Одни говорят, что месяц или полтора тому назад, другие считают, что с тех пор прошло два, три, а то и четыре года, а кое-кто думает даже, что это было во времена, когда правил султан Ам-эль-Эргун".
"А когда правил Ам-эль-Эргун?"
"Около трехсот лет тому назад... Но тебе, мой господин, очень повезло... Смотри. Хотя сейчас полдень и воздух раскален, вон там, видишь, появились дымы".
Несмотря на жару, внезапное оживление охватило этот пестрый лагерь. Все вышли из палаток и стали указывать пальцами на две колеблющиеся струйки серого дыма, которые поднимались в неподвижном воздухе над стенами. Я не понимал ни единого слова из того, что выкрикивали эти люди взволнованными голосами, сливавшимися в сплошной гул. Но было очевидно, что все они охвачены восторгом. Словно эти два жалких дымка были самым великим чудом на свете и сулили тем, кто их видел, близкое счастье. Мне же все эти восторги казались необоснованными по следующим соображениям.