Рассказы из всех провинций
Шрифт:
Новая Тюдзё-химэ
С давних пор в земле Хида стоит гора. Дровосеков туда не пускают, оттого и поныне на горе той растут дубы. Высоко в небо уходит ее вершина, недаром зовется сия гора Кураияма, что означает «Престольная». Здесь всегда веет прохладой, и местные жители не знают летнего зноя.
Однажды Бандзану случилось заночевать в одном из горных селений Хиды, но уснуть он не мог из-за грохота ткацких станков, — ведь местность эта славится изготовлением превосходных шелковых тканей. Бандзан пошел к хозяину постоялого двора и стал слушать его рассказы, среди которых оказалась и эта удивительная история.
136
Тюдзё-химэ —
Жил в той деревне человек по имени Окамура Дзэндаю со своей женой. Обоим уже перевалило за сорок, а детей все не было, и они очень из-за этого печалились. Из года в год ходили они молиться в храм Ацута, [137] что в провинции Овари. И молитвы их, наверно, были услышаны, потому что бог наконец-то послал им чадо. Родилась у них девочка, да такая прелестная, что ни один младенец в селении не мог с нею сравниться. Девочка росла и в пять лет уже умела читать и писать, хотя никто ее этому не учил, в семь лет стала слагать стихи, а в одиннадцать научилась ткать шелк цумуги. [138] Ткали все как будто одинаково, только другим женщинам, чтобы соткать штуку шелка, требовалось целых три дня, она же управлялась за полдня. И получалось на редкость красиво. Не удивительно, что семья ее вскоре разбогатела. А поскольку ко всем своим достоинствам девушка была еще и глубоко верующей, люди прозвали ее новой Тюдзё-химэ.
137
Ацута — город в провинции Овари, знаменитый находящимися там синтоистскими храмами.
138
Цумуги — шелковая ткань типа чесучи.
Первого числа каждого месяца она совершала паломничество в храм Яцуруги, и хотя путь туда был неблизкий, всегда возвращалась домой в тот же день. Это казалось настолько неправдоподобным, что кто-то из жителей селения попросил ее рассказать о своих паломничествах, и девушка подробно описала Овари, а также все, что встречается на пути туда. Порасспросив других людей, человек этот убедился в том, что все, рассказанное ею, — истинная правда. Теперь оставалось лишь удивляться чудесным способностям девушки.
Но вот девушке минуло пятнадцать лет. Была она красавицей, какую и в столице нечасто встретишь. Все юноши селения, сгорая от любви, мечтали заполучить ее в жены и на правах зятя войти в дом к Дзэндаю. Между тем родители девушки, изрядно разбогатев, не хотели отдавать дочь, которой они гордились, кому попало и никак не могли выбрать ей достойного жениха. Наконец, после длительных поисков и расспросов, прослышали они о человеке по имени Сугэгаки Ихэй, старосте соседней деревни. Он торговал лесом и жил в большом достатке. Был у него сын, Иноскэ, за него-то и просватали они свою дочь.
И вот тут произошло диво. Воспылав любовью к мужу, девушка сразу же лишилась чудесной способности в один день добираться до Яцуруги и возвращаться обратно, шелк она теперь ткала не быстрее, чем остальные женщины, лицо ее огрубело, а повадки стали такими же, как у любой неотесанной деревенской жительницы.
— Вот какие чудеса бывают на свете! — сказал напоследок хозяин постоялого двора.
Из сборника
«Записки о хранителях самурайской славы»
Мелодия печали,
или Женщины, вдруг ставшие музыкантшами
Однажды в город Хиросиму провинции Аки приехал из столицы известный мастер игры в ножной мяч Карэки Такуми. Он обучал этой игре всех, кому была охота учиться, и вскоре среди самураев не осталось ни одного, кто не увлекся бы ею, так что в тихие безветренные вечера везде были слышны звуки ударов по мячу. Вообще, что касается развлечений, то жители тех мест падки на всякую новизну.
Жил в то время в Хиросиме самурай по имени Фукусима Ансэй, состоявший в родстве с властителем
139
«Праздник встречи двух звезд» (Танабата) — отмечался седьмого числа седьмого месяца по лунному календарю. Согласно китайской легенде, в этот день раз в году встречаются влюбленные друг в друга звезды — Ткачиха (Вега) и Пастух (Альтаир). Разделенные Небесной рекой (Млечным Путем), в этот день они могут встретиться, потому что сороки образуют своими крыльями мост, по которому Ткачиха переправляется к возлюбленному. В день Танабата было принято писать на листьях тутового дерева или на полосках бумаги стихи на тему праздника и пускать их по воде.
День уже клонился к вечеру и игра подходила к концу, когда кто-то напоследок не рассчитал силу удара и подбросил мяч слишком высоко, так что он перелетел через ограду и упал в соседний сад. Мураноскэ подбежал к забору и увидел, что мяч застрял в ветках кустарника хаги. А еще он увидел близ моста, перекинутого через озерцо с чистой водой, девушку, которая была скорее всего дочерью владельца усадьбы. Поверх нижнего кимоно из узорчатого белого шелка на алом исподе на ней было надето нарядное фурисодэ с рисунком в виде кипарисовых вееров, подвязанное поясом, сплетенным из крученых лиловых нитей. Небрежно уложенные волосы посередине перехвачены золоченым шнурком мотоюи. [140] В руке вместе с веером, украшенным кистями, она держала листья тутового дерева.
140
Мотоюи — шнурок из плотной бумаги, используемый для закрепления волос в прическе.
«Должно быть, на этих листьях написаны стихи, которые она собирается принести в дар Ткачихе», — подумал Мураноскэ. И верно, девушка опустила листья в воду и повернулась, чтобы уйти. В тот миг она была прекрасна, как фея, сошедшая с небес.
При одном взгляде на девушку сердце юноши пришло в смятение, и он, отбросив стыд, заговорил с ней.
— Извините за дерзкую просьбу, но не могли бы вы подать мне тот мяч?
Не побоявшись замочить росой рукава своего платья, девушка раздвинула густую траву, достала мяч и поднесла его к тому месту у изгороди, откуда доносился голос. Принимая мяч, Мураноскэ задержал руку девушки в своей. Молодые люди взглянули друг другу в лицо, и этот взгляд заронил в их сердца любовь.
В это время в сад вышли служанки девушки, и Мураноскэ поневоле пришлось удалиться. Переодевшись после игры, он нарочно задержался в доме Фукусимы, снова подошел к изгороди и заглянул в соседнюю усадьбу. Девушка, которой до сих пор не часто приходилось видеть мужчин, пожалуй, впервые почувствовала любовное томление и тоже вышла в сад. Теперь они могли обменяться несколькими словами, не опасаясь быть услышанными.
— Сейчас уже мне нет нужды писать вам о своих чувствах, — сказал юноша. — Я хочу проникнуть в ваши покои и остаться с вами наедине.
— Я буду ждать вас, — отвечала девушка.
В ту же ночь под покровом темноты Мураноскэ на свой страх и риск перелез через высокую ограду и пробрался в сад. Девушка сдержала обещание и, раздобыв ключ от калитки, провела его в свою спальню. Здесь влюбленные поклялись друг другу в вечной верности и, надкусив мизинцы, смешали кровь и начертали ею на исподнем друг друга слова клятвы. С тех пор они уже больше не тратили время на взаимные заверения в любви и каждый раз, оставаясь наедине, горевали лишь о том, что так быстро летят ночные часы. С каждым днем их все сильнее влекло друг к другу, как это бывает с любящими сердцами. Сколько раз они встречались — о том было ведомо лишь бархатному изголовью в комнате девушки, и вот однажды, глядя на распустившиеся цветы сливы, она захотела отведать кислых зеленых плодов, да и живот у девушки начал мало-помалу округляться. Одним словом, стало ясно, что она понесла.