Рассказы малоизвестного автора
Шрифт:
— Мне что теперь, опять с ней жить? — все сильнее возмущался Василий.
— Успокойтесь, — махнул рукой Дубовский.
— Жить вас с ней ни кто не заставляет. Вы все время в делах, она все время занимается благотворительностью и милосердием. График загруженный, вы друг друга и не увидите.
— И она, конечно, согласилась, когда вы ей все это предложили. Сколько вы ей заплатили? — напрямую спросил Василий.
— Ни сколько. Это был тонкий расчет.
Все, что ей нужно, она возьмет сама.
Разговор на темы общественной морали прервал
Завалив стол газетами и журналами, он порадовал Дубовского:
— Рейтинги снова поднимаются! И еще поднимутся после сегодняшнего. Василий просто молодец! Как он этого!?
— Котов сделал серьезное лицо, видимо изображая Василия, и грозно произнес:
— А что, не нравлюсь!
Дубовский рассмеялся, а Котов продолжил:
— Все газеты пишут про Василия!
— Что пишут? — Василий с презрением к печатному слову начал рыться в принесенных Котовым материалах.
— Разное. Плохое, очень плохое, отвратительное. Хорошее, очень хорошее, замечательное. Не все ли равно? Главное — пишут и говорят про Василия. Ну а что ложь, а что правда решит наш мудрый народ, за которым и право выбора.
Василий выудил газетку с интересной фотографией на первой полосе. Кое-какие места на фотографии были для приличия закрыты черными прямоугольниками.
— Это я? — спросил он про человека на фотографии.
— Вы! — подтвердил Котов.
— А кто это рядом со мной?
— Что вы так это воспринимаете! — всполошился Котов. — Обычный компромат. Монтаж. Подадите в суд, газету закроют.
— Что, вражковская газета?
— Нет, моя, — вмешался Дубовский. — Всегда держу пару таких на случай.
— Так это...
— Да, да, — кивнул Дубовский. — Для пользы дела. Оскорбившие чувства Василия наглые охотники за сенсациями будут строго наказаны.
Васлий вышел из себя окончательно. Его долготерпению пришел конец:
— А завтра для пользы дела что смонтируете?
— Показать? — осведомился Котов.
— Дети у меня начнут находиться, да? Родственники по всей стране, да? Все сразу бросятся к Василию дружиться, да? И вражки, и дружки. Всем я понравился, да? И вершкам, и корешкам? ДА?
— Да, — спокойно подтвердил Дубовский. — Именно это и было предусмотрено.
— Все было предусмотрено, — добавил Котов. — Все.
— И это? — Василий швырнул на стол удостоверение кандидата в президенты и ключи от купленной для него машины. — Хоть я и самый средний, совесть у меня все-таки есть. Пусть и самая средняя.
— И мозги все равно средние... — все так же спокойно прокомментировал Дубовский. — Если не хуже.
— Игра окончена, я ухожу! — заявил Василий, расстреливая горящими глазами то Дубовского, то Котова.
— За костюмчиком, — Василий направился к двери. — Человека пришлите.
У двери он обернулся:
— Каюсь, друзей не нажил. Но вот пару настоящих врагов теперь иметь буду. До свидания! — Василий хлопнул дверью и стремглав пронесся по приемной к лестнице вниз мимо уютно устроившегося
Такое же лицо смотрело и в газету. Точно такое же, среднее лицо. Из кабинета высунулся Котов:
— Василий! — обратился он к ожидавшему аудиенции. — Заходите!
Увидев абсолютную копию Василия, Дубовский даже растерялся:
— Пластическая операция? — предположил он.
— Вы что! — отмахнулся Котов. — Мы же не кого-нибудь избираем, а самого обычного человека. Когда тот Василий согласился, мы стали сразу искать замену на всякий случай и нашли.
— Но как похож!
— Так средний же. Средний рост, средний вес... Такого добра тут много. Надо уметь искать. Даже зовут так же, только поумнее малость. Так психовать по мелочам не будет.
— Тогда держите! — Дубовский протянул новому Василию удостоверение кандидата. — Теперь кандидат — вы, а не этот...
— Болван, — закончил за него Котов.
— Алексей! — с упреком произнес Дубовский. — Как вы можете! О покойниках только хорошо или ничего!
Все трое расхохотались.
Киллер усердно протирал кирпичи, подготовленные для дела, сидя на крыше дома, в котором проживал Василий. Нет, это будет не громкое политическое убийство!
Это будет несчастный случай на обычной улице, как обычно в такое время пустынной и безлюдной. Обычный несчастный случай, произошедший с обычным Василием, а не с кандидатом в президенты, который жив, здоров и улетает в очередную предвыборную поездку.
Киллер заметил, как к дому подъехало такси. Из него вышел Василий, хлопнул дверью и пошел к подъезду мимо припаркованных в ряд машин. Водитель такси посигналил 'будущему президенту' на прощанье, но тот лишь выругался в ответ. Пройдя немного, он остановился возле подаренной ему машины и с размаху высадил ногой заднюю фару.
— Вот так! — громко сказал он.
Киллер чертыхнулся и взял другой кирпич, тот, что показался ему самым тяжелым. Василию оставалось пройти всего пару шагов до того места, над которым затаился готовый к броску убийца. Василий сделал шаг и увидел на асфальте блестящую монетку.
Киллер специально положил ее, чтобы выиграть больше времени для прицеливания. Но Василий не стал нагибаться за деньгами. То ли вспомнил, то бесплатный сыр только в мышеловке, то ли просто лень было.
Кирпич все же просвистел. Он обрушился всей своей массой на голову Василия, но киллеру показалось, что попал не по центру — Василий, возможно смертельно раненный, покачивался, готовый упасть.
— Контрольный! — прошипел киллер, отпуская в полет второй кирпич.
Кирпич сочно раскололся, ударившись точно в макушку Василия. Жертва упала, а киллер слез с крыши самого среднего дома, чтобы подобрать свою монетку и уехать на машине с разбитой задней фарой. Убрав блестящий рубль в карман, он наклонился над бездыханным телом. Пульса не было.