Рассказы начальной русской летописи
Шрифт:
Василько же обещал прийти, не зная об обмане, который замыслил против него Давыд.
Василько, сев на коня, поехал,и встретил его отрок его и сказал ему:
– Не езди, княже, хотят тебя схватить.
И не послушал его Василько, помышляя: «Как им меня схватить? Ведь только что целовали крест да говорили: если кто на кого пойдет, то на того будет крест и мы все».
И приехал с малою дружиной на княжой двор.
И вышел ему навстречу Святополк, и пошли в избу. И пришел Давыд, и сели. И начал говорить Святополк:
– Останься на праздник! И сказал Василько:
–
– Позавтракай хоть, брат.
И обещал Василько позавтракать. И сказал Святополк:
– Посидите вы здесь, а я пойду распоряжусь.
И вышел вон, а Давыд с Васильком остались сидеть. И стал Василько говорить с Давыдом, и не было у Давыда ни голоса, ни слуха, ибо был он объят ужасом и обман имел в сердце. И, посидевши немного, спросил Давыд у отроков своих:
– Где брат?
Они же сказали ему:
– Стоит на сенях. И сказал Давыд:
– Я пойду за ним, а ты, брат, посиди. И, встав, вышел вон.
И как вышел Давыд, заперли Василька в 5-й день ноября и сковали его двойными оковами и приставили к нему сторожей на ночь.
Наутро Святополк созвал бояр и киевлян и рассказал им, что говорил Давыд: «Василько брата твоего убил, и против тебя соединился с Владимиром, и хочет тебя убить и города твои занять».
И сказали бояре и люди:
– Тебе, княже, надо блюсти голову свою. Если правду сказал Давыд, пусть примет Василько наказание. Если же неправду сказал Давыд, пусть будет ему отмщение от бога.
И узнали обо всем игумены и стали просить Святополка за Василька. И сказал им Святополк:
– Это Давыд.
Узнав об этом, Давыд начал подущать на ослепление:
– Если не сделаешь этого, а отпустишь его, то ни тебе не княжить, ни мне.
И в ту же ночь повезли Василька в Белгород - небольшой город около Киева, верстах в десяти, и привезли его в телеге закованным, высадили из телеги и повели в избу малую. Сидя там, увидел Василько Берендия, овчаря Святополкова, острившего нож, и понял, что хотят его ослепить. И возопил к богу с плачем великим и со стенанием. И вошли посланные Святополком и Давыдом и начали расстилать ковер и, разостлав, схватили Василька и повергли его на ковер, и боролись с ним крепко, и одолели его. Тут приступил Берендий и ослепил его. И был Василько в то время как мертвый. И, взяв его на ковре, взвалили его на телегу как мертвого и повезли во Владимир. И когда везли его, остановились с ним, перейдя Воздвиженский мост, на торговище, и стащили с него сорочку, всю окровавленную, и дали попадье постирать. Попадья же, постирав, надела на него, когда те обедали; и стала оплакивать его попадья как мертвого.
Услышал Василько плач и сказал:
– Где я?
И ответила ему та:
– В Воздвиженске-городе.
И попросил воды, она же дала ему. И испил воды, и вернулась к нему душа его, и опомнился, и пощупал сорочку, и сказал:
– Зачем сняли ее с меня? Лучше бы в той сорочке кровавой смерть принял и предстал в ней перед богом.
Те же, пообедав, поехали с ним быстро на телеге по неровному пути, ибо был тогда месяц «неровный» - грудень, то есть ноябрь.
Владимир же Мономах, услышав, что схвачен был Василько и ослеплен, ужаснулся и, заплакав, сказал:
– Не бывало в Русской земле ни при дедах наших, ни при отцах наших такого зла.
И тотчас послал к Давыду и Олегу Святославичам, говоря:
– Идите в Городец, да поправим зло, случившееся в Русской земле и среди нас, братьев, ибо брошен в нас нож. И если этого не поправим, то большее зло встанет среди нас, и начнет брат брата закалывать, и погибнет земля Русская, и враги наши половцы, придя, возьмут землю Русскую.
Услышав это, Давыд и Олег Святославичи сильно опечалились и плакали, говоря:
– Этого не было в роде нашем.
И, тотчас собрав воинов, пришли к Владимиру. Владимир же с воинами стоял тогда в бору. Владимир, и Давыд, и Олег послали мужей своих к Святополку, говоря:
– Зачем ты это зло учинил в Русской земле и бросил нож в нас? Зачем ослепил брата своего? Если бы было у тебя какое обвинение против него, то обличил бы его перед нами и, доказав его вину, поступил бы с ним так. А теперь объяви вину его, за которую ты сотворил с ним такое.
И сказал Святополк:
– Говорил мне Давыд Игоревич: «Василько убил брата твоего, Ярополка, и тебя хочет убить и занять волость твою и целовал крест с Владимиром, что Владимир сядет в Киеве, а Василько - во Владимире». А мне поневоле пришлось свою голову беречь. И не я его ослепил, но Давыд. Он и привез его к себе.
И сказали мужи Владимировы, и Давыдовы, и Олеговы:
– Не отговаривайся, будто Давыд ослепил его. Не в Давыдовом городе схвачен и ослеплен, но в твоем.
Сказав это, разошлись.
Наутро собрались они перейти через Днепр на Святополка, Святополк же хотел бежать из Киева, и не дали ему киевляне бежать, но послали вдову Всеволодову и митрополита Николу к Владимиру, говоря:
– Молим, княже, тебя и братьев твоих, не погубите Русской земли, ибо, если начнете войну между собой, поганые станут радоваться и возьмут землю нашу, которую собрали отцы ваши и деды ваши трудом великим и храбростью, борясь за Русскую землю и другие земли приискивая, а вы хотите погубить землю Русскую.
Всеволода же вдова и митрополит пришли к Владимиру и молили его и поведали мольбу киевлян - заключить мир и блюсти землю Русскую и биться с погаными. Услышав это, Владимир расплакался и сказал:
– Воистину отцы наши и деды наши соблюли землю Русскую, а мы хотим погубить.
И преклонился Владимир на мольбу княгинину, ибо чтил ее как мать, ради памяти отца своего.
Княгиня же от Владимира пришла в Киев и сказала все речи Свято-полку и киевлянам и что мир будет. И начали между собой посылать мужей, и целовали крест, и заключили мир.