Рассказы не про всё
Шрифт:
Как она была прекрасна в этом голубом ясном небе в облаке тополиного пуха! Волосы ее разлетались, и в них путались эти пушинки, а она улыбалась и смотрела на меня. Еще она размахивала большой папкой с нотами и, наверное, напевала себе какую-то удивительно замечательную мелодию. Мне даже кажется, что я сам слышал эту мелодию, она тогда тоже доносилась до меня, и поэтому я оглянулся, и она видела, что я слушаю ее музыку. На асфальте пух лежал легким налетом, и от ее движения он расступался, разлетался и скатывался в маленькие прозрачные рулончики. Как было радостно…
…Вот и все. Наверное, это надо было сделать давно, но дочь… Для нее папа тогда многое значил,
В тот дальний летний день, когда пух ореолом волшебного вихря указал мне ту девушку, я был таким же. Видела бы она меня сейчас, уверен, что узнала бы. И я бы ее узнал, глаза, роняющие лучи, волосы облаком… У нее была крохотная, едва заметная родинка над левой бровью, и когда она мне улыбалась, эта родинка дрогнула вверх… Чистый открытый лоб и прилипающие к нему тополиные пушинки. Тогда казалось, что весь мир остановился, замер вокруг нас и мерцал словно мираж в знойном воздухе, а мы стояли и улыбались не просто друг другу, а нам обоим, как единому. Такая родная ее ласковая улыбка, губы, пересохшие от жары… Руки – тонкие и совсем не загорелые, а розовые и словно светящиеся собственным светом. На ладони у нее осталась красная полоса от веревочной ручки папки с нотами, когда она переложила ее в другую руку, и все так же продолжала ею размахивать. Да, еще из папки доносилась только нам двоим слышимая мелодия. Я никогда после не слышал эту мелодию, но хорошо ее помню – музыка радости, торжества и легкой грусти одновременно, музыка танца и полета. Казалось, что она даже чуть пританцовывала, но нет, она замерла на миг, когда обернулась и улыбалась, просто ее высокие ноги, изумительно красивые даже под длинным белым платьем, выдавали безудержную энергию молодости, так что казалось, что она танцует всегда, что это единственно для нее возможное состояние. Красные туфли – лодочки с ремешком вокруг щиколотки, они были уже не новые, но очень шли ей. Как-то давно, когда дочка еще заканчивала школу, я увидел точно такие же лодочки в окне-витрине и не удержался, купил их. Дочке они не подошли, а жена косилась на меня как на идиота. Почему-то я никак не могу найти портрет – фотографию или картинку, – похожий на нее, мою девушку из далекого жаркого июня…
… Почти забыл я про свой дневник. Сегодня должен сделать в нем последнюю запись. Завершить, а то останется незамкнуто. А потом я его сожгу. Долго придумывал, как сжечь дневник, непросто, оказывается. Они вряд ли догадываются, что я сам смог сесть за стол и еще способен писать, значит, и с этим справлюсь – сожгу. Сегодня жарко. С кровати было видно, как кружит белый пух. Его в этом году особенно много, столько никогда не было. Только в то лето, когда она шла ко мне и улыбалась. Через открытое окно пух залетает в комнату и его уже много здесь, но ни одна пушинка так и не упала ко мне на кровать. Мне кажется, что внизу за окном под этим снегопадом стоит она. Стоит и улыбается, ждет меня. Поэтому я поднялся посмотреть на нее.
Отдых дикарями
…За поворотом открывался новый вид, еще более неожиданный и яркий. Усталость как рукой сняло. Ехать было весело,
– Двумя машинами, может, и хуже бы было – поджидали бы друг друга. А так сами по себе, – сказала Ира.
– В паре было бы спокойнее – мало ли что в дороге. Но пока все нормально, то одним, конечно, проще, – Матвей добавил газ, впереди был прямой участок отличной дороги. Рядом за деревьями угадывалась большая река.
– Да-а! Обзавидуются Скворцовы, когда им фото покажем. Смотри, какая красотища.
– Они будут делать вид, что им интересно и радуются за нас, а сами… Это Ленка всё, без моря она, видите ли, не может. В купальнике пофорсить хочет.
– На море теперь как раз лучше зимой летать, а летом у себя, по родным просторам… Но я думаю, что не из-за этого они не поехали, просто Серега поленился несколько дней за рулем сидеть.
– Давай им какой-нибудь подарок привезем, что-нибудь особенное отсюда, из гор, чтобы офигели.
– И чего мы им купим? Мед, орехи, лапти?
– Не знаю. Что-нибудь увидим необычное, рынок будет где-нибудь, попадется обязательно. Купим на что глаз ляжет. У меня так всегда бывает. Помнишь, как в Испании – у всех одно и то же, а я увидела тот колокольчик на блошином рынке, и всё, на него запала, а потом все спрашивали, где я такое чудо откопала. В путешествии всегда должны быть неожиданности.
– Скоро будет Горно-Алтайск. По навигатору он не по трассе, чуть в стороне.
– Ну и бог с ним. Давай не будем останавливаться. Хочется быстрее в настоящие горы, чтобы скалы, тайга и река шумела.
Москвичи, Матвей и его жена Ирина, любили путешествовать на машине. В это лето у них был запланирован Алтай. Отпуск тщательно продумывался всю зиму, покупалось недостающее снаряжение и изучался маршрут. По вечерам они часто, сидя обнявшись, разглядывали в гугле, подробно, с фотографиями и видео, Катунь, Телецкое озеро, извилистый Чуйский тракт; читали форумы и выбирали места, где будет протекать их активный отдых. Решено было, что сначала они проедут вдоль Катуни до села с загадочным названием Элекмонар, останавливаясь в самых живописных местах, затем вернутся на Чуйский тракт и от него доедут до Тюнгура – места, где дорога заканчивается. Там остановятся на турбазе и неделю проведут в горах в окрестностях Белухи. На саму вершину они не собирались, но готовы были примкнуть к какой-нибудь группе, чтобы увидеть хотя бы издалека легендарную гору. Ирина увлекалась эзотерикой, рериховским учением, картинами и по дороге рассказывала мужу про музей Рериха в селе, где до сих пор живут староверы и куда им непременно надо будет заехать. На обратном пути они хотели заглянуть на Телецкое озеро и сравнить его с Байкалом, на котором они были два года назад, им говорили, что озера похожи. Все путешествие должно было уместиться в три недели. Еще неделю от отпуска они оставляли в резерве, чтобы успеть дома в Москве какие-то дела сделать, побывать в Рамено на даче у родителей, например. Строго по дням свой маршрут не расписывали, по опыту они знали, что в этом нет необходимости. Находиться в свободном полете был особенный кайф. Теперь их замысел блестяще осуществлялся.
Конец ознакомительного фрагмента.