Шрифт:
НАКАНУНЕ
Часть первая
Кто любит жизнь так сильно, как я, тот отдает для нее свою жизнь.
Ф.Дзержинский. Письма
РЕПЕТИТОР
На платформе гимназиста встретил сонный, бородатый кучер в плаще из клеенки. Было раннее утро, моросил мелкий дождь. Гимназист надел шинель в рукава, спрятал под полу книги и пошел за кучером через станцию на маленькую, обсаженную акациями площадь. Возле станции стоял желтый английский
Фаэтон остановился у двухэтажного дома с террасой и крытой стеклянной галереей. У крыльца стоял сам хозяин, гладко выбритый человек с водянистыми выпуклыми глазами.
– Рад вас видеть, - сказал он, пожимая пальцы гимназиста своей мягкой и влажной рукой.
– Очень рад приветствовать вас в своем доме.
Хозяин помолчал. Здесь гимназисту следовало ответить, что он тоже очень рад. Но гимназист ничего не ответил.
– Так вот, - снова заговорил хозяин, - директор вашей гимназии мне чрезвычайно рекомендовал вас, господин Дзержинский. Он говорил мне о ваших замечательных способностях, о вашем удивительном упорстве, о вашей воле... Должен предупредить: мой сын - ваш будущий ученик - существо хоть и милое, но крайне избалованное.
– Да, я слышал, - ответил Дзержинский.
– Живем мы просто, - продолжал хозяин, - придерживаемся английских порядков. Встаем рано, ложимся тоже рано. К столу собираемся по гонгу, смокинг не обязателен...
– У меня нет смокинга, - перебил Дзержинский.
– Как? Совсем нет?
– Совсем.
Хозяин махнул рукой.
– Пустяки, - успокоил он, - ерунда. Одним словом, идите отдыхайте; комната вам приготовлена, завтрак по гонгу. Игнат, проводите.
Лысый лакей повел Дзержинского наверх. Поднимаясь по лестнице, он с неодобрением глядел на заплатанные башмаки гостя. Когда дошли до комнаты, Дзержинский сказал:
– Спасибо. Вы мне не нужны.
– А разобрать багаж пана?
– У меня нет багажа.
– А как пан будет принимать ванну?
– Я моюсь сам.
– А кто подаст пану платье?
– Я одеваюсь сам. Спасибо.
Лакей объяснил, где расположена ванная комната, потоптался с минуту и ушел.
Дзержинский разложил на столе книги, пришил к шинели оторвавшуюся пуговицу и вымылся в ванне. Потом причесал гребенкой легкие, тонкие волосы, открыл томик стихов Мицкевича и стал читать.
В десять часов на террасе внизу ударил гонг. Это означало, что завтрак подан. Дождь кончился. Над большим, в английской моде, парком проступило голубое небо. Дзержинский спустился вниз.
Когда он проходил крытой стеклянной галереей, к крыльцу подъехал на высокой рыжей кобыле хозяин дома. Лицо его выражало злобу, губы были сжаты.
– Это чудовищно, - сказал он, увидев Дзержинского.
– Сегодня ночью у меня украли трех племенных быков. Все три
Бросив в угол перчатки и хлыст, он ушел мыться, а Дзержинский отворил дверь на террасу. Тут уже было довольно много народу. Хозяйка дома, белокурая, еще красивая женщина, подала Дзержинскому руку и спросила, чаю ему или кофе. Он попросил чаю и сел рядом со своим будущим учеником, круглоглазым мальчиком. Мальчик болтал ногами и косо поглядывал на Дзержинского.
– Ну, - спросил у него Дзержинский, - как тебя зовут?
– Стась, - сказал мальчик.
– Весело тебе живется?
– Ничего, так себе, - ответил Стась.
– Говорят, ты плохо учишься.
– Плохо, - сказал Стась.
– Да ведь мне, собственно, и незачем хорошо учиться. Я пойду в офицеры - всего и делов. В гвардию пойду. Рост у меня хороший...
– Стась, не болтай ногами, - сказала с другого конца стола мать Стася.
– Вечные замечания, - сказал Стась, - с ума можно сойти. Вы тоже мне будете делать замечания?
– Нет.
– Почему?
– Ты мне не очень нравишься.
– Почему?
– с испугом спросил Стась.
– Ведь вы со мной почти что не говорили. Может быть, я как раз очень хороший...
Дзержинский промолчал.
Молодой офицер, брат хозяйки дома, несколько раз пытался заговорить с Дзержинским. Дзержинский отвечал однообразно: да или нет. Офицер шепнул сестре:
– Однако этот учитель... Характер!
Позавтракав, Дзержинский и Стась пошли в парк. Распускалась сирень, с каждой минутой становилось все жарче, густо гудел шмель.
– Вы еще учитесь в гимназии?
– спросил Стась.
– Учусь.
– Интересно там учиться?
– Не очень.
– Почему?
– Потому, что самому главному там не учат.
– А что это главное?
– Вырастешь - узнаешь.
– Что-то вы какой-то странный, - сказал Стась, - серьезный, серьезный, а глаза у вас веселые. Давайте посидим.
Они сели на влажную скамью.
– Хорошо у нас, правда?
– спросил Стась.
– Нет.
– Да почему же? Смотрите, какой цветник!
– Мне не нравится.
– Как вы можете так говорить?
– сказал Стась.
– Ведь это неприлично. Мама меня учила, что если я в гостях или в обществе и если меня спросят про что-нибудь, нравится мне или нет, то я должен ответить: очень нравится.
– А если не нравится?
– Все равно.
– Значит, соврать?
– Подумаешь, - сказал Стась, - соврать! Все врут. Вот, например, мой папа терпеть не может нашего дедушку, маминого папу, а потому, что дедушка миллионер, мой папа так перед ним и рассыпается. А я сам слышал, как он сказал про него: "Вот поганый старик". Чтоб я пропал, если вру. Хотите, поедем кататься верхом? У меня свои лошади есть, мне дедушка подарил. Чудные.
Дзержинский с веселым любопытством глядел на Стася.