Рассказы о героях
Шрифт:
А 13-я гвардейская дивизия под командованием генерал-майора Александра Родимцева после боев под Харьковом находилась в резерве на левом берегу Волги. Гвардейцы волновались: горько им было находиться в тылу, когда на подступах к городу на великой русской реке шли такие тяжелые бои. Но сам Родимцев был спокоен, вернее, ничем не выдавал своего волнения. В красноармейской гимнастерке с генеральскими петлицами, в простой пилотке с рассвета до глубокой ночи отрабатывал он с бойцами тактику уличного боя.
Отличительным свойством генерала всегда было веселое спокойствие, отнюдь не наигранное, очень естественное. Имеющий за плечами к тому времени уже 15 лет армейской службы,
Эта переправа гвардейской дивизии уже вошла в историю, о ней немало писалось. Но вновь и вновь заставляет часто биться сердце воспоминание об этой переправе через Волгу. Дивизия переправлялась в том месте, откуда гитлеровцы намеревались войти в побежденный Сталинград. Прямо в острие главного удара врага вонзилось острие нашей 13-й гвардейской. Дивизия шла туда, где уже сосредоточились сотни танков, отборные пехотные дивизии. На том берегу реки, как свидетельствуют воспоминания маршалов Еременко и Чуйкова, нами уже были пущены в бой последние силы.
Эта единственная в своем роде переправа под ураганным огнем противника не могла быть поддержана нашим артиллерийским огнем — попали бы в своих. Из простреленных баков нефтехранилища в Волгу вылилось горючее. Река пылала, огонь гасили лишь фашистские снаряды, разрывавшиеся повсеместно. Сквозь этот сплошной огонь двигались бронекатера Волжской флотилии, баржи, лодки, баркасы с гвардейцами.
Если вы бывали в Волгограде в последнее десятилетие, вы знаете прекрасную набережную, гранитными террасами спускающуюся к реке. Вот в этом месте переправлялась 13-я гвардейская дивизия. На буксирном катере, названном почему-то японским именем «Кавасаки», пересек Волгу и штаб дивизии во главе с генералом. Штаб замыкал переправу и переправлялся уже днем, то есть в условиях удесятеренной опасности.
Потеряв немало бойцов при форсировании Волги. 13-я гвардейская стала одной из равноправных частей, защищавших Сталинград. Рядом с ней находились другие дивизии и бригады, каждая из которых не менее чем 13-я гвардейская достойна быть прославленной в песнях и легендах.
Гвардейцы Родимцева с ходу вступили в бой, чтобы в составе 62-й армии отстоять великий город. Я бывал несколько раз в этой дивизии в период Сталинградской обороны. Не будучи военным специалистом, я, однако, не мог не увлечься той военной наукой, которой беспрерывно был занят командир дивизии. Возвращаясь с передовой, он вместе с офицерами штаба склонялся над картой, становясь одновременно и учеником. В беспрерывном грохоте артиллерийских разрывов и автоматной стрельбы, бывших звуковым фоном этой битвы от ее начала до конца, Родимцев своим спокойным, «домашним» голосом разбирал каждый эпизод сражения, ставил задачи, взвешивал «за» и «против». Так было и в штольне, где не хватало кислорода, и в «трубе», где штабистов заливало водой.
Я уже говорил о спокойствии генерала. Мне не приходилось видеть его раздраженным. Но восхищенным я его видел. Восторженно говорил Родимцев и о действиях других дивизий, и об их командирах, и о подчиненных ему воинах.
Я
Этот факт характеризует одного из гвардейцев дивизии Родимцева, может быть, не менее ярко, чем его подвиг в пылающем Сталинграде. Так воспитывался генерал гвардейцев своей дивизии, начиная с себя самого.
К числу невероятных, поразивших мир подвигов 13-й гвардейской нельзя не отнести бой за Сталинградский вокзал. Здесь погибли все сражавшиеся и, пока были живы, не сдали вокзал. Я помню надпись на стене: «Здесь насмерть стояли гвардейцы Родимцева». Это писалось не после боев — начертали это бойцы, истекавшие кровью, но продолжавшие биться.
Господствующая высота Сталинграда — Мамаев курган, на котором теперь разрастается парк Вечной славы, был взят штурмом гвардейцами дивизии. Чтобы уточнить роль дивизии в обороне города-героя, я позволю себе лишь еще раз напомнить читателю, что к моменту переправы дивизии через Волгу на берегу, в районе центральной набережной, уже хозяйничали фашистские автоматчики. Тогда гвардейцам удалось отбить несколько улиц, занять вокзал и ряд центральных кварталов. Центр города так и не достался врагу — его отбили и удержали в руках гвардейцы 13-й дивизии.
«Родимцев будет барахтаться в Волге», — орали рупоры немецких радиомашин. А генерал в почерневшем от дыма полушубке и солдатской шапке из бобрика спокойно и деловито проходил на командные пункты полков и батальонов. Скажем прямо, это были не длинные тропинки, но каждый метр грозил гибелью. Сколько атак фашистов отразила дивизия? Это, пожалуй, невозможно сосчитать.
Помню, к 25-й годовщине Октябрьской революции дивизия подводила итоги. Некоторые цифры сохранились в памяти: сожжено 77 танков, уничтожено более шести тысяч вражеских солдат и офицеров. Позже пленные войска Паулюса показали гораздо более внушительные цифры. Но в дивизии всегда «занижались» цифры успехов.
В те дни собравшиеся в Лондоне испанские республиканцы прислали Родимцеву телеграмму. В ней говорилось:
«Славная защита Сталинграда народом и Красной Армией, подобная защите Мадрида в 1936 году, является символом непоколебимости человеческой свободы».
Генерал находился в городе с момента переправы до победы. 26 января он вместе с группой бойцов вышел на звуки артиллерийской канонады, доносившейся с запада. В батальонах дивизии оставались тогда лишь десятки гвардейцев, и они устремились вслед за генералом. Я видел, как Родимцев вручил знамя бойцам дивизии Тавардкеладзе, прорвавшимся в город с берегов Дона. Это было самодельное знамя; на куске красного кумача фиолетовым карандашом было написано: «От гвардейской ордена Ленина 13-й стрелковой дивизии в знак встречи 26 января». Я не знаю, где сейчас это знамя, но мне кажется, что оно является исторической реликвией Великой Отечественной войны. Его передача в руки бойцов, пришедших с запада, символизировала рассечение окруженной в районе Волги группировки противника на две части.