Рассказы о М. И. Калинине
Шрифт:
Но занятия политического кружка однажды прервались. В городе начались волнения студентов, и Юлию арестовали.
Кружковцы решили: будем заниматься самостоятельно.
— Выбирайте старшего,— предложил Дронов.
Когда стал вопрос о старшем, все посмотрели на Мишу Калинина. Хотя он и молод, но знания имеет, житейского опыта понабрался и в кружке шёл первым.
Так на Путиловском заводе родилась политическая группа из смелых и отважных борцов за рабочее, революционное дело, которой стал руководить Михаил Иванович Калинин.
Огнёвки
Огнёвка —
Когда из «Союза борьбы» пришло указание готовиться ко дню Первого мая, с Путиловского запросили:
— Будут огнёвки?
Им ответили:
— Огнёвки будут. Сделайте так, чтобы эти «весенние бабочки» разлетелись по всем мастерским.
Михаил Калинин сказал членам своего кружка:
— Надо нам выходить за рамки кружковой работы. Рабочие недовольны условиями труда, штрафами, недовольны мастерами, которые унижают и оскорбляют их. В праздник Первое мая проявим себя. Огнёвки нам надо суметь раздать так, чтобы все они, как драгоценные зерна, попали на всхожую почву. Распространим их среди рабочих и постараемся не угодить в руки охранников.
На очередном занятии кружка Ваня Кушников учил товарищей.
— Листовки надо бросать с верхних переходов, с кранов, с антресолей,— говорил он, собирая нарезанную бумагу, и уравнивая её края.
Затем он снова занёс листовки над головой, взмахнул, и бумажки, словно бабочки, разлетелись в разные стороны.
— А теперь вы по очереди,— предложил Ваня товарищам.
У одних получалось хорошо, у других хуже. Но всех поразил своей ловкостью молодой здоровяк рабочий из кузницы, Василий. В политическом кружке он не состоял, но за рабочих заступался, прохватывая мастера Гайдаша и смотрителя Чача в злых и остроумных частушках. Поэтому товарищи ему доверяли.
— Что я, без понятия, что ли! Аль кровь во мне другая? Будут пытать, вытерплю — у горна закалился…— принимая у Калинина большую пачку листовок, сказал он.
Думали, Василий ушёл к паровозникам или судостроителям, а он разгуливал на базаре. Познакомился там с какой-то торговкой варёной печёнки и лёгкого.
— Эх, тётя, товар не знаешь, где сбыть? Шла бы к заводским воротам. Рабочие выйдут на полдник, сразу всё разберут.
— Да где же это, родной?
— Пойдём, укажу. Только не жадничай, цену сбавь. Как звать-то?
— Матрёной.
Он помог тётке перенести покрытый платком чугунок и посадил её на скамейку невдалеке от проходной.
— Только вот что, Матрена, печёнку
— Где же мне набрать бумаги? Выходит, зря, касатик, ты обо мне пёкся. Прогонит меня санитарный…
— Не бойся, с бумагой я тебе помогу.
Василий достал из-за пазухи пачку огнёвок, показал, как нужно завёртывать чистой стороной, и пошёл по мастерским: «У ворот дешёвая печёнка! Торопитесь, а то кончится…»
А торговка Матрёна, осмелев, кричала:
— Ой, печёнка лакома, на базаре плакала! Сюда пришла — своих нашла… На пятак — два кома!
Матрёна быстро сбыла весь товар, а с ним ушли и листовки. Разохотившись, она и на другой день пришла сюда с чугуном. Но её тут же забрали стражники.
В участке полицейский пристав, топая ногами, кричал:
— Где ты взяла эту проклятую бумагу? Тут говорится о свержении царя, о свободе и братстве!
— Сама не знаю. Нечистый попутал. Подсунули мне. Ахти, так вот и подсунули!
— Кто?
— Да такой маленький, плюгавенький, бородатый…
— Врёшь, нечистая сила!
— Крест на мне.
— В тюрьму посажу!
— Что вы, родненький! Жить-то мне считанные дни. Прости! — Она повалилась к ногам пристава.— Неграмотная я, разве понимаю в бумагах? А за царя я поклоны бью перед богом. Как встаю и как ложусь, с колен шепчу: «Упаси, господи, царя и царицу…»
Через неделю Матрёну выпустили, как глупую, непонимающую бабу, и она опять стала промышлять на базаре. Пришёл как-то на базар и Василий.
— Могла бы тебя выдать, да пожалела,— сказала ему Матрёна.— Сняли бы с тебя голову.
— Спасибо,— ответил тот.— Только это не я, кто-то другой.
— Скулы приметны. А в глаза кто тебе посмотрит, век не забудет. Только я сказала: невысокий да бородатый.
— Откуда ж бородатый?
— Во сне такого видела…
— Хорошие тебе, тётка Матрена, сны видятся…— усмехнулся Василий.
«Тихий» жилец
«Сегодняшнее воскресенье обещает быть весёлым»,— проснувшись, подумал Миша Калинин. Он немедля встал, окатился во дворе у плетня холодной водой и стал собираться.
Как надеваются эти крахмальные воротнички? Как повязываются галстуки? А надеть их необходимо. Синяя сатиновая косоворотка и замасленная кепка выдают рабочего. Складка на брюках получилась отличная. Ещё бы! Три ночи он проспал на брюках, положив их под матрац.
Хозяин квартиры вошёл и развёл руками.
— Не узнать тебя, Михаил Иванович. Уж не в приказчики ли на заводе произвели? А может, выше?