Рассказы о Розе. Side A
Шрифт:
– Но всегда можно зажечь свечу…
– И это тоже Бог. Бог – это свет. Свет мы не замечаем. Только когда остаемся в полной темноте, – они будто в теннис играли.
– И вот тут рукой подать до дьявола…
– Нет. Дьявол – этот тот, кто говорит, почему же нет чуда…
– Не тот, кто выключил свет?
– Он тот, кто говорит – зачем покупать свечи? Ведь есть электричество…
– Нет-нет, свечей очень много дарят на дни рождения и там Рождество, я не согласен… а свет – это же гидроэлектростанция, или атомная энергия. Атомная энергия – это Бог?
– Так… ты меня путаешь. Причем тут атомная энергия, свечки на день рождения?.. что за бред вообще… Всё, у меня башка разболелась. Какой ты вредный, оказывается. А я тебя еще кормлю и
– Ну-ну, надо предвидеть все повороты сюжета в построении историй о Боге.
– Иногда у меня получается. А иногда я дохожу до вот такого абсурда, и я вообще не понимаю, что хотел сказать. Как сегодня с Маттиасом, набросился на него с этой свободой выбора, а чего сказал, и не понял сам… знаешь, внутри бьется, но никак не может найти слов, выйти наружу… жаль, у меня нет пиар-службы, которая писала бы гладенькие розовые в беленький горошек речи.
– Отвлекайся. Во сне придет.
– Я только и делаю, что отвлекаюсь – пью, вот, играю на органе, так же, как и пишу – беспорядочно и взволнованно… Но вот лучше лошадей ничего нет – я в конюшне такой уверенный, я там будто оживаю, становлюсь не самим собой, а тем, кем хочу быть – сильным, спокойным, смешливым, влюбленным… Так девушки по магазинам ходят, наверное… Такое забвение. Кстати, хорошо одеваешься.
– Спасибо. Попробовал бы я филонить в одежде. У меня все вокруг на ней зациклены: бабушка, она даже дома носит небольшие каблуки, Ричи Визано, конечно, мой наставник, костюмы на заказ. При нем не забалуешь, даже царапины на ботинке не потерпит. Тео Адорно, мой сосед и лучший друг, он с ума сойдет, если носки не те, к трусам не подходят. Ну, и журналы, конечно. Очень сильное влияние журнала GQ, мне стыдно в этом признаваться. Я порой так много думаю об одежде, что не понимаю, как я написал две книги.
– А остальные вещи когда придут? Будем меняться галстуками – остальное на меня не налезет.
– Утром отправлю открытку Тео, он пришлет; он живет в комнате, забитой моим имуществом.
– Я бы сильно нервничал, если б кто-то складывал мои вещи. Не то, чтобы у меня была коллекция порнографических ретро-открыток, как у моего отца, но так… вдруг там зацепка, затяжка неловкая на любимом свитере…
– У твоего отца…
– Да. Могу попросить дать посмотреть. Самая большая во всем мире.
– Ой… я не знаю, – на самом деле, было любопытно. Сумасшедшая семья Декампов. Что еще – кузен-голливудский режиссер хорроров, бабушка-летчица-ветеран Второй Мировой? – Не, мы все собрали перед отъездом. У Тео миллион маркеров и разноцветные скотчи для уточнения того, что в коробке – одежда, книги или прочее. Он снимает свитер с полки в магазине, смотрит и, если не собирается мерить, сворачивает его точно так же, как был, и кладет обратно.
– О… аутичный подросток?
– Не, скорее зануда.
– Завтра придут коробки?
– Их не очень много. Я не все сложил. Только самое необходимое для работы. Половину книг перекачал в ридер, все записи – в ноутбук.
– Не, я волнуюсь не из-за того, что они заполнят всю квартиру. Будет ли среди них смокинг, вот что.
– Будет. У меня их даже два, английских, на заказ. Я не буржуй, нам ван Хельсинг заказывал, мы же вечно нужны ему для показов. А что?
– В принципе, ты влезешь в какой-нибудь мой, если поезд попадет в катастрофу или багаж потеряют, отправят какому-нибудь везунчику в Сен-Ло, и он решит не говорить, что это не его, – размышлял вслух отец Декамп, а Дэмьен никак не мог понять, о чем – причем тут смокинг; опять сумасшедшее чаепитие? – Клавелл и Флавия хранят все мои вещи, даже детские рисунки. Жуть. Тоже аутисты. И там есть мои подростковые смокинги. Завтра идем вместо вечерней мессы в оперу? Любишь оперу?
– Ну… люблю, в общем… а просто в джинсах и свитере нельзя? Мне казалось, что уже не так важно…
– Нельзя. В наш театр нельзя. Во-первых, это театр моей мамы… Моей семьи. Его открыл наш дед, подарил своей жене, она чудесно пела, колоратурное сопрано,
– А ты тоже будешь в смокинге?
– Я? Нет. Я буду другой разновидностью пингвина. В сутане. Я ж не могу по-другому, я же… священник…
– Ну, хорошо. Конечно. Круто.
– Хорошо. Спасибо. Ненавижу быть один или с Маттиасом.
– Тоже приходит в сутане?
– Ну… нет. У него есть шикарный смокинг. Но это же Маттиас…
Дэмьен так и не понял, что значит это «это же Маттиас»; с бездомным он что ли приходит под ручкой, или сразу начинает собирать на них пожертвования, ставя всех в неловкое положение; решил, что скоро всё сам узнает; юбилей оперы, всё равно, какое-никакое развлечение – вдруг и вправду прозрачные костюмы; и налетел на еду. Потом ушел в комнату – действительно очень хотел спать; телефон зарядился, и он смотрел на экран и думал – звонить или не звонить – на экране была фотография, сделанная Тео – их вид из окна, и Дэмьен идет с библиотеки, читая что-то по пути, вид сверху – огромный двор, заваленный осенними листьями – Дэмьен тогда забыл телефон, а Тео пришел раньше, и сидел у окна, рисовал что-то, и увидел Дэмьена, и сфотографировал – думал, на свой – у них были одинаковые телефоны – Дэмьену страшно нравилась эта фотография – бывают такие, на которых ты выглядишь так, как мечтаешь; набрал смс «Ты спишь? прости, не позвонил, столько всего» – в ответ телефон зазвонил.
– Ну, давай, расскажи что-нибудь эдакое, удиви меня, – голос у Тео был сонный, но он позвонил.
– Представляешь, у папы отца Декампа коллекция ретро-порно-открыток.
– А, я читал где-то, когда к одному комиксу искал материалы – там было про порноиндустрию викторианскую, славный был сюжет… забавно, да. А ты их уже видел?
– Да ладно, ты что… Такой в первый день побежал порнооткрытки смотреть.
– Ну, кто тебя знает, вырвался на свободу…
– Тут второй Ричи под боком – только над Декампом – этот Мёльдерс.
– Всё-таки неприятный?
– Да вроде нет, но какой-то… странный… Идеальный такой, из стали.
– Их где-то специально выращивают, куют, мне кажется. А как Собор? Не разочаровал?
– Нет. Мне ключи дали от библиотеки.
– Срач там?
– Ужасный.
– Ты, конечно, сразу умер от счастья на пороге…
– Злой ты какой-то…
– Не, я просто… спал… ладно, давай, не хочу проспать завтра.
– Проспал сегодня?
– Да вообще… проснулся к обеду. Вообще все пары пропустил. Меня даже никто не спохватился. Так странно, будто нет меня совсем.