Рассказы об армии
Шрифт:
– Ты, ты и ты. Во вторую шеренгу! Эй! Папуас! Я кому сказал: пошёл вон!
– Слушаюсь, товарищ подполковник! – испуганно шарахнулся солдат.
Начальник команды, подбежал и виртуозно заёрзал возле офицеров.
– Товарищ полковник сюда, пожалуйста. Разрешите проверить парашют, товарищ полковник?
Подполковник обласканный отсутствием приставки в обращении, даже ростом стал повыше. Я же стою молча,
– Ты, - Начальник команды в мою сторону, - выпускающим пойдёшь.
– Есть!
На правах выпускающего, я не сажусь на скамейку в самолёте и стою в проходе, держась за тросы. Набрали высоту. Начальник команды занимает весь проём открытой двери, поворачивается и командует: «Приготовиться!». Через некоторое время прыгает. Я поворачиваюсь к подполковнику и вижу остекленелые глаза. Согнулся, приготовился. На жизнь или на смерть. И мелькает у меня мысль.
– Пошёл! – и, высунувшись на руках вслед прыгнувшему, я со всей силы пинаю его в зад.
Поворачиваюсь к следующему, смотрю в глаза и повторяю действие. Спортсмены давятся от хохота, прикрыв ладошками рты. Повернувшись в очередной раз, я вдруг вижу любопытные глаза последнего офицера группы. «Сколько же у него прыжков?» мелькает мысль. Додумывать некогда, хватаю его за лямку, подтаскиваю к двери и он с воплем «Не пина-а...!» исчезает за бортом.
На взрыв хохота испуганно оборачивается пилот. Я показываю ему рукой «Второй круг и повыше».
После прыжка я подхожу к группе офицеров, как к куче ядовитых змей. И на подходе слышу фразу подполковника:
– Правда говорят, что с количеством прыжков появляется опыт и чувство прыжка. Меня сейчас так шарахнуло в момент раскрытия... – и задницу почёсывает.
– Ты знаешь, что тебе будет, если я расскажу? – прозвучавший над ухом голос заставляет меня вздрогнуть. Сзади стоит молодой старлей из штабистов.
– Ты не расскажешь, - безапеляционно заявляю я, - Не будешь же ты портить ему чувство прыжка?
– Не буду, - соглашается старлей, - Но ты, всё равно - гад. Меня мог бы и не пинать.
12. Ничего невыполнимого.
Памяти Миши Микаэляна.
Глупая, нелепая смерть.
Он был маленьким и худеньким малышом шестнадцати лет. Среди учеников моей первой парашютной группы. С большой копной вьющихся чёрных волос. Любопытный и серьёзный не по годам...
Миша стал солдатом-десантником. Уже развернулись плечи. Но слегка ссутулилась спина. И вдруг облысела голова. По-настоящему. Лишь кое-где остались островки прежней буйной растительности. Миша брил остатки бритвой и по специальному разрешению командира части носил паричок, подстриженный накоротко.
В разгар строевого ежегодного смотра вдоль строя части идёт зажравшийся
– Это что такое! На кого похож?! Немедленно!! Пять минут на стрижку! Бегом!
– Есть!
Миша бегом убегает с плаца, забегает за угол первой казармы, срывает парик, прячет его за пазуху и бежит обратно. Тем временем полковник раздалбывает комбата:
– Распустились тут! Не следите за личным составом...!
Командир батальона видит возвращающегося солдата и поджав губы, чтобы не расхохотаться, слушает лай проверяющего.
– Товарищ полковник! Ваше приказание выполнено! Разрешите встать в строй?
Полковник, остолбенев, глядит на Мишу, на иссиня-выбритый череп, на берет, что держит Миша в руке и не знает, что делать. Издалека на это глядит командир части. Ухмылка на его физиономии говорит о том, что он понял комизм происходящего.
– Дак, это... вот...-, тянет время полковник, - Встать в строй!
– Есть!
Офицер забывает, что надо делать дальше и уходит к командиру части.
– Послушайте, как это можно, за пол-минуты побрить голову?
– Для десантника нет ничего невозможного, товарищ полковник!
– Да, я понимаю... Но, всё-таки!
13. Уважение.
Старшина батальона был многопудового веса. И складу характера неординарного. С привычками всякими. Тумаки раздавал солдатам походя. Но, как оказалось, и товарищей прапорщиков приголубливал. Командир знал, похоже, об этом, но никак не реагировал. Прапора были простыми ребятами. Со слабостями и недостатками, присущими всем. И на побои реагировали, почему-то, одинаково: никому не рассказывали.
Настала и моя очередь. Месяца не прошло, как я начал служить свою сверхсрочную, как, однажды, сидим вместе с прапорами и тут подбегает солдат и говорит, что меня старшина просит зайти в его каптёрку. Уходя, я обратил внимание, что все прапорщики, как-то стнанно на меня посмотрели.
Постучал я в кладовку, открыл мне солдат и тут же вышел, закрыв за собой дверь. Старшина возвышался посреди стеллажей, как гора Магомета.
– Мне сказали, что Вы просили зайти, - нейтрально докладываюсь я. И в самом деле, не рапортовать же сундуку.
– Вы, вот что, товарищ младший сержант...,- прапор вдруг сгребает меня лапищей за ворот и выдёргивает на высоту своего роста.
Поняв, что сейчас будет тычок в солнечное сплетение, я резко группируюсь, причём моё колено, совершенно случайно, по дороге входит между ног старшине. Охнув, он опускается вместе со мной на пол. Я отбиваю руки, отпрыгиваю назад, делаю перетанцовку на носках, подготавливая ноги к серии пинков и замираю в атакующей позе. Начхать, думаю, что будет дальше, но, если шевельнётся, дам пинка по физиономии.