Рассказы охотника
Шрифт:
Увидев в руках хозяина это «страшное оружие», ворон сразу притих. Он, как бы извиняясь, тихо проговорил:
— Воронок! Воронок! — и, косясь на щетку, боком поскакал к себе в клетку.
— Только щетки и боится — мохнатая, видно на зверя похожа. Мы его всегда так загоняем, — пояснил хозяин, запирая ворона в клетку.
С тех пор каждый день сотрудники зверинца подолгу стояли
— Ну, скажи: «Вот хорошо!» Ну, скажи, пожалуйста!
Но ворон приглядывался к мясу и упрямо твердил:
— Воронок! Воронок!
Или наклонял голову и громко шептал:
— Воронуш-ш-ша!
Заведующий после первого знакомства с Воронушей ходил немножко прихрамывая, с заплатами на башмаке и на брюках. Подходя к клетке, он огорченно вздыхал:
— Нет, видно, без драки не будет говорить «Вот хорошо». А как бы это публике понравилось! Вы только представьте. Вынести бы его на сцену и спросить: «Как тебя зовут?», а он отвечает: «Воронок!», «Воронуш-ш-ша!» А потом дать ему кусочек мяса, а он бы съел и похвалил: «Вот хорошо! Это хорошо!» Ведь сразу целый номер программы готов, да еще какой номер!
Но ворон никак не хотел быть разговорчивее. Увидя заведующего, он только сердито шипел и старался ухватить его клювом через решетку клетки.
— Да, как же, покажешь его публике! — говорили сотрудники зверинца. — Этот удалец, пожалуй, всех артистов со сцены разгонит.
Наконец один сотрудник вызвался выступить с вороном.
— Только дайте мне высокие сапоги, — заявил он. — Через голенище Воронуша меня не ухватит, а ноги я толстой портянкой обверну. Пускай тогда клюет.
Однако эти предосторожности мало помогли. С первой же репетиции артист ушел домой прихрамывая, а после второй долго тер себе ногу и едва переобулся.
— Ну и носик! — жаловался он товарищам. — Прямо как железный, и портянка не спасает.
Настал день представления. Перед началом за сценой было такое волнение, будто сейчас выступит укротитель со львом.
Заведующий подбадривал артиста:
— Ты не волнуйся, это же не зверь, не съест. Зато какой номер!
— Да, да, хороший номер, — отвечал артист, поглядывая на заплатанные брюки заведующего.
А виновник волнений сидел в клетке, косился на кусочки мяса в тарелочке и, вытягивая шею, шептал:
— Воронуш-ш-ша! Воронуш-ш-ша!.
Наконец на сцену вышел распорядитель и объявил номер программы:
— Выступление говорящего ворона!
Вслед за ним двое служителей внесли клетку с вороном, а за клеткой вышел и «храбрый» артист.
Зал притих. Все смотрели на черную важную птицу, которая сидела нахохлившись, ни на кого не обращая внимания.
Ворона в этот день нарочно не кормили. Он был голоден и очень сердит.
— Как тебя зовут? — спросил артист и потихоньку показал кусочек мяса.
— Воронок! Воронок! —
В зале раздались смех и рукоплескания.
Когда все стихло, артист снова спросил:
— А как ты любишь чтоб тебя звали?
Ворон покосился на него, и все услышали:
— Воронуш-ш-ша! Воронуш-ш-ша!
Опять загремели аплодисменты.
Наступил решительный момент.
«Ох, и задаст же он мне сейчас жару!» подумал артист, открывая дверь клетки. Дрогнувшим голосом он сказал:
— Ну, а теперь пойдем погуляем, побеседуем.
Ворон быстро вылез из клетки и, распушившись, с угрожающим видом побежал к артисту.
— Постой, постой, чем же ты недоволен? — проговорил тот, невольно отодвигаясь за корыто, в котором после сцены с вороном должен был стирать белье дрессированный енот.
В погоне за артистом ворон вскочил на край корыта и уже хотел бежать дальше. Но тут он увидел воду.
Забыв о преследовании, ворон неожиданно спрыгнул в корыто, присел и окунулся.
Теплая ванна ему очень понравилась. Он присел еще и еще раз, начал хлопать крыльями, поднял целую тучу брызг и вдруг в порыве восторга закричал на весь зал:
— Вот хорошо, вот хорошо!.. Это хорошо!
Страшная охота
Кругом был лес, по-зимнему тихий и белый. Федя осторожно пробирался на лыжах среди заснеженных кустов. Он поминутно останавливался и прислушивался — не залает ли где на белку его собака Мушка. Но Мушка не отзывалась.
Федя, придерживая за ремень тяжелое одноствольное ружье, тихо скользил по снегу. Ему было очень досадно, что Мушка ничего не находит.
Вдруг Федя насторожился — где-то совсем близко послышался знакомый лай. Мальчик снял с плеча ружье и побежал по снегу меж деревьев.
Впереди — поляна. Федя выглянул из-за кустов. В каких-нибудь десяти шагах он увидел Мушку. С злобным лаем она бросалась к лежавшей на земле сосне и проворно отскакивала назад.
«Кто же под сосной?.. Хорек, куница? Не упустить бы!» подумал Федя, выбираясь из кустов.
Но тут он вдруг заметил возле самой сосны на снегу большое желтое пятно.
Федя сразу остановился. «Берлога! — мелькнула мысль. — Под снегом медведь. Надышал, потому и снег желтеет».
Федя спрятался в кусты. «Скорее отозвать собаку — и в деревню к деду, — подумал он. — Завтра же дед с Силантием придут и свалят косолапого».
И тут же другая мысль: «А что, если самому убить медведя?» Трусом Федя никогда не был, да и охотится не первый год, с малых лет с ружьем в лесу.