Рассказы про «Катюшу»
Шрифт:
правы...
О том, что по сердцу пришлось
И разговор зашел о том, откуда имя «катюша» пошло.
— Никто приказов на этот счет не издавал, — улыбнулся подполковник
Дроздов. — Если собрать сто фронтовиков и спросить, как, по их мнению, это
случилось, — будет сто разных ответов. Все, впрочем, припомнят, что это
произошло примерно в одно и то же время и что всем одинаково полюбилось
это
что связывает появление названия оружия с названием вашей довоенной песни.
Говорят, песня, как и человек, имеет свою судьбу: незаметно ее рождение,
но если она по сердцу придется, народ разносит ее по всему свету; она
долго живет. Так случилось и с довоенной песней про Катюшу. Рассказ о
верной любви простой русской девушки к бойцу, который «на дальнем
пограничье» бережет нашу родную землю, тронул сердца, и песня быстро
разнеслась по городам и селам.
Но вот грянула война, в первые же дни на фронтах появилось новое
оружие — реактивное, и случилось то, что и раньше не раз бывало в истории
техники: младенцу не сразу нашли имя. Официально батареи, дивизионы и
полки реактивной артиллерии с самого момента их формирования назвали
гвардейскими минометными частями. Отсюда появилось название «гвардейские
минометы». Странно звучало бы «гвардейская пушка» или «гвардейский
автомат». Но с «гвардейскими минометами» свыклись: во-первых, не было
другого названия, во-вторых, снаряд для новой артиллерии внешне был похож
на мину. Когда же фронтовики увидели эти «минометы» в действии, когда
разнеслась молва об их необыкновенной мощи, официальное название как-то
сразу стало забываться. Почему?
— В самом деле, почему? — оживился поэт. — Рассказывайте, это очень
интересно.
Исаковский вновь поправил на плечах шубу, откинулся на спинку стула и
положил на колени блокнот. Блокнот был открыт, и Дроздов случайно увидел:
там уже есть какие-то записи. «Фрицев подчистую косит», — прочел
подполковник. Это были слова, которые обронил старший лейтенант,
характеризуя Калинникова.
— Нужно вспомнить, в какое время появилось на фронтах наше оружие, —
продолжал подполковник. — Фашисты опустошали советские города и села. Мы
вели трудные бои. Тяжело, очень тяжело было... И вот по фронтам
разнеслось, что в нашей армии появилась какая-то необыкновенная пушка.
Сама она необычная и снаряды непривычные: когда летят — позади остается
длинный огненный след, в темноте они напоминают падающие кометы...
Народная
падая, будто разделяются на несколько других, а те в свою очередь тоже
дробятся, разрываются и сжигают все вокруг.
— Я от одного пехотинца слышал похлеще, — смеясь, вставил
Калинников. — Мы лежали с ним в госпитале. Он уверял, что сам видел, как
наши снаряды, будто магнит, притягиваются к вражеским танкам и подрывают
их!
— Как в сказке, — сказал Исаковский, — а в сказке всегда есть мечта.
— Это верно, — продолжал подполковник. — В дни, когда с фронтов шли
недобрые вести, народ особенно хотел верить: вот развернутся могучие силы,
вот ударят! Отсюда и преувеличения насчет нового оружия. Чем дальше от
фронта, тем больше рассказывалось небылиц. По-своему отозвались
фронтовики. Шипение снарядов при выстреле, долгий рокот разрывов при
одновременном падении сотен этих снарядов, сказочная молва об их силе —
все это в сознании солдат связывалось с чем-то живым, грозным для врага и
милым сердцу нашего фронтовика. Солдат с давних пор называет «подружкой»
свою спасительницу-винтовку, саперную лопатку, котелок...
— «Пушка-подружка», «фронтовая сестра», — заговорили солдаты.
— Вон как сыграла Надюша!
— Эх, и пропела фрицам наша Катюша!..
Каждый называл новое оружие именем, которое было ему по душе. Но
более всего полюбилось имя Катюша — простое, русское, народное имя,
которое все чаще слышалось теперь по радио, в кино и на улицах, в воинских
эшелонах и на прифронтовых дорогах.
Война, разлучившая солдат со своими женами и невестами, еще более
приблизила к сердцу народа образ той Катюши-подружки, которая навсегда
подарила свою любовь другу-солдату.
Так и разнеслось по фронтам:
— «Катюша» стреляет!
— Вон «катюша» горячие гостинцы понесла врагу!..
Подполковник закончил рассказ. Наступило молчание. Поэт задумался об
услышанном. Но вот он встретил ожидающие глаза.
— Понимаю, — сказал он. — Но мне, видимо, к этому рассказу добавить
нечего. Сами догадываетесь: я тут ни при чем. Поэт не властен над своей
песней. Да и кто мог предугадать, что имя героини песни станет именем
нового оружия... Что касается желания ваших товарищей услышать новую песню
про «катюшу», то я его вполне разделяю. Но для этого нужна ваша помощь. Я
еще ни разу не видел боевых машин-«катюш». Не встречал фронтовиков из