Рассказы серого ворона
Шрифт:
Дядя Лёша служил в воинской части, был прапорщиком предпенсионного возраста. С первого взгляда человек этот напоминал большую тяжёлую корягу, был грузным и массивным, с лицом изрытым оспой и большими тяжёлыми кистями рук, и почему – то даже в тёплую погоду, дядя Лёша носил яловые сапоги. Щенку прапорщик обрадовался, бережно схватил его большими красными квадратными ладонями и прижал к груди. Всё складывалось удачно. Новый хозяин заведовал, в том числе, продовольственным складом и кухней – столовой, здесь щенок всегда будет сыт, жить собачка будет в складе, а выгулом для неё будет вся территория воинской части.
Часть располагалась в пригороде Самарканда, на каменистых холмах Чупон – ота, весной не густо одевающихся в невысокую
В течение месяца малышку украли дважды, и дважды прапорщик на удивление быстро находил и возвращал её.
– Вот. Имя ей подходит. Я её Найдой назвал. Она пропадала, а я её находил.
– Дядь Лёш, лучше бы Вы её Муму назвали. Вместе Вы так и смотритесь. Зачем Найда?
Переубедить дядю Лёшу было трудно, но, в конце концов, он теперь хозяин собаки, а от такой клички я не ожидал ничего хорошего.
Эта невероятная по своей дикости история произошла в начале девяностых. Позже эти годы назовут лихими, я их называл подлыми, произойти это могло только в то время, тогда многие граждане восприняли этот период так, что старая власть исчезла вместе с СССР, а новая ещё не появилась и неизвестно когда появится.
Дяде Лёше я не докучал, заезжал в три – четыре месяца раз посмотреть на собачку и дать рекомендации. Какие рекомендации? Зачем? Она ни разу не болела, выглядела отлично, вела себя так, как нужно. По территории части «азиатка» всегда и везде сопровождала своего хозяина. В складе, возле рабочего стола дяди Лёши, было её место, тут лежала подстилка из старого солдатского одеяла, но во все другие помещения собака не входила, терпеливо ждала друга у входа. В отсутствии хозяина любимица прапорщика выполняла собачью работу: охраняла территорию в дальних сторонах воинской части – контролировала заборы из колючей проволоки. Дядя Лёша был доволен:
– Как она подросла, так местные пацаны перестали под “колючку” лазить. Надёжнее любого часового!
Мне интереснее всего было наблюдать поведение уверенной в себе суки среднеазиатской овчарки в таком сложном социуме. Каждое утро Найда приходила на КПП встречать хозяина. Ничего удивительного не было в том, что она знала и понимала, что самый главный здесь – командир. От командира она старалась держаться подальше, к нему у собаки было какое – то вежливо – почтительное отношение. Найда выделяла офицеров, с ними она вела себя благосклонно – нейтрально, а вот к солдатам отношение было несколько свойским или пренебрежительно-нейтральным, для неё это были особи невысокого социального статуса. Собака знала точно: людям не в форме на этой территории быть нельзя, если они изредка и заходили на территорию, то всегда в сопровождении военных. Но было приятное исключение: в штабе работали три женщины. Они не носили формы, от них не пахло, как от военных, они никогда не говорили так громко, как офицеры, но у них был высокий статус, даже командира женщины не опасались и не избегали встреч с ним, командир говорил с ними другими интонациями в голосе, не как с солдатами.
Эти женщины частенько приносили вкусную еду, лакомства и косточки. Кроме неё, здесь жили еще четыре собаки, их эти добрые женщины тоже угощали, но почему-то в их присутствии Найда сама становилась добрее и не могла отогнать этих собак, ведь она была их вожаком. В стаю входили три мелкие суки-дворняжки и чёрный высоконогий кобель – ублюдок, весом в тридцать – тридцать пять килограммов. Я возненавидел Чёрного с первого дня появления здесь Найды. В будущем я намеревался вязать её с породистым «азиатом», а этот кобелёк будет мешать, но дядя Лёша заверил, что в нужный период изолирует пса. Мои опасения подтвердились
– Жалко собаку, никому он не нужен, а здесь он всегда будет сыт.
К трём годам Найда сформировалась в отличную мощную суку. Она не была жадной до еды и всегда была в хорошей форме: работы много, территория части большая, приходилось много двигаться, контролируя КПП, заборы из колючей проволоки и прочие подозрительные места.
Однажды осенним утром она, как обычно, встретила на КПП хозяина, поприветствовала командира, вильнув ему два-три раза куцым хвостом, и увидела двух офицеров, короткого толстого и худого длинного, раньше их тут не было. Показывая на неё, Толстый что-то высказывал сердитым голосом, а Длинный ему поддакивал. Они боялись большой собаки. Хозяин что-то говорил им примирительным тоном, а оказавшаяся тут женщина из штабной бухгалтерии недовольной интонацией что-то отвечала новым офицерам. Интуитивно Найда поняла, что речь идёт о ней, но это были офицеры, а не гражданские, и на них была форма. Она как-то растерялась, и пару раз виновато вильнула Толстому обрубком хвоста. Хозяин поощрительно похлопал её по плечу, а Толстый и Длинный прошли через КПП, стараясь держаться от неё подальше.
Эти двое были какие-то другие, знакомые офицеры так себя не вели. Толстый при встрече с собакой выкрикивал что-то угрожающее, и прогонял её, топая ногой. Смущаясь, Найда уходила в сторону и, понимая, что человек этот не любит её, старалась обходить его стороной.
Прошли две-три недели. Толстый убедился, что облаивая гражданских людей, белая собака пугает, но не кусается, а на людей в форме и внимания не обращает, а чёрный кобелёк трус невероятный. Офицер и сам уже понял, что пастушья собака безобидна и совершил роковую ошибку.
В те дни, когда прапорщика на службе не было, Найду кормил солдат – заведующий столовой. Собака ела недалеко от входной двери, когда на крыльцо вышел Толстый. Сытный ужин приподнял эпикурейцу настроение. Найда ела корм, наклонившись к миске и задрав круп кверху. Помня о том, что чабанская собака не кусается, Толстый, проходя мимо, пихнул «азиатку» сапогом в зад. Собака смешно ткнулась мордой в миску, но посмеяться шутник не успел.
Пятьдесят пять килограммов жил, мышц, костей и ярости, с разворота бросились в лицо офицеру. Весельчака, успевшего прикрыться рукой, спас добротный бушлат, клыки захватили ткань рукава, а не плоть, на ногах офицер устоял. Непрерывно визжа, зовя на помощь и отбиваясь, толстяк пытался пнуть бросавшуюся на него собаку, но промахнулся. От собственного неловкого движения шутника развернуло боком, и Найда тут же вцепилась неприятелю в зад, но потрепать обидчика не могла: «азиатку» поймали за ошейник и удерживали подоспевшие солдаты, офицер же упал на бетонные ступени.
Укус в ягодицы без трёпки был не опасен, рваных ран не было, но падая на ступени, Толстый сломал два ребра. Раненого отправили на излечение. Дядя Лёша решил дождаться выхода офицера на службу и поговорить открыто, по мужски, но для себя отметил, что поведением его любимица стала какой-то другой. До этого случая собака по утрам встречала хозяина на КПП и уходила вместе с ним, почти всегда она сопровождала его по территории или они были в складе, но теперь Найда не уходила с КПП, ждала появления Толстого, и дяде Лёше приходилось звать её за собой. У входа в штаб «азиатка» со спины увидела невысокого толстяка в бушлате и побежала к нему с рычанием. Это был офицер другой части, человек обернулся, и она, поняв, что обозналась, сконфуженно умолкла, опустила голову и попросила прощения, пару раз вильнув обрубком хвоста.