Рассказы, сказки, стихи
Шрифт:
– Иди, - дружески сказал Вадим и погладил товарища по плечу.
– Не бойся ничего!
Дима пошел. Ребята молча смотрели, как он спускался с косогора, как в темноте постепенно таяла его фигура, удаляясь вместе с тихим звоном болтающегося на руке ведра. Когда его уже не стало видно, все заговорили разом, перебивая друг друга:
– Пошел!
– Ну и хорошо!
– Важно первый раз решиться!
– А все-таки сила воли у него есть, ребята!
– А ну потише! Не зовет?
– спрашивал изредка Вадим, настороженно прислушиваясь
– Не зовет! Чего ему звать!
Время тянулось медленно. Ребята помолчали. Потом поговорили еще, но за словами уже чувствовалось нетерпеливое ожидание.
– Долго чего-то он, - сказал Костя, вглядываясь в темноту.
– Может, полное ведро зачерпнул - в гору тяжело нести?
– предположил кто-то.
– Не торопится, - поднимаясь, сказал Гриша.
– Пойду посмотрю, что там.
– А ну тише!
– вдруг крикнул Вадим и замер, подняв вверх руку.
Сквозь ночную тишину прорвался откуда-то дрожащий, жалобный крик...
Ребята вскочили и, толкая друг друга, ринулись в темноту.
Гриша, цепляясь за ветки сбегающих по косогору кустов, первый достиг ручья. За ним почти скатился с горки Вадим, потом остальные ребята. Димки не было. В кустах булькал ручей. На берегу валялось пустое ведро.
– Димка! Эй, Димка-а-а!
– тревожно понеслось по лесу.
"А-а-а", - передразнивая ребят, откликнулось лесное эхо, и вслед за ним - снова дрожащий тонкий звук, заглушенный голосом Димы:
– Сюда! Сюда!
Ребята, ломая сучья и обжигаясь крапивой, бросились на зов.
Голос шел из глубокого оврага. На дне его, в топком болоте, копошился Димка и рядом с ним что-то большое, темное, похожее на зверя.
– Ребята! Сюда! Тут жеребенок в болоте застрял! Никак не вытащу! кричал Димка.
"И-и-и!" - жалобно ржал жеребенок, пробуя вытащить заплывшие топкой глиной ноги.
Димка, подвернув выше колен штаны и обхватив обеими руками шею жеребенка, изо всех сил тащил его на берег.
Ребята сбросили тапочки и полезли в овраг.
* * *
У ручья вымыли ноги. Почистили копытца жеребенку. Димка, поглаживая густую щеточку его гривки, возбужденно рассказывал:
– Я пришел к ручью... и только хотел воды зачерпнуть, слышу - кричит кто-то! Я подумал: ребенок кричит - заблудился, в овраг попал! Ну, бросил ведро - и туда! А там не ребенок, а жеребенок стоит. Залез в топкое место и никак не вылезет!
– Он провел рукой по торчащим вверх ушам жеребенка и добавил: - Тут колхоз близко... Наверное, в ночное лошадей пригнали, а он отбился от матки и попал в болото.
Ребята смотрели на Димку и улыбались.
– А как же ты пошел в овраг, Дима? Ты ведь и к ручью идти боялся! спросил Костя.
– Это - другое дело, - быстро ответил за товарища Вадим.
– В овраг он на помощь побежал, тогда, верно, и страху не было...
– Нет, был.
– Димка улыбнулся и покачал головой: - Еще какой страх был! Только я
– Дима развел руками, подыскивая слово.
– Преодолел!
– спокойно досказал за него Гриша.
АНДРЕЙКА
Андрейке двенадцать лет. Он такой важный в своем рабочем костюме ремесленника. В его черных глазах горячая готовность на любые дела, на любой подвиг. Но таким Андрейка сделался не сразу. Над Андрейкой прошла война, и это большое событие в его маленькой жизни сделало его взрослее. Когда мальчику было семь лет, все рассказы о войне казались ему далекими и страшными сказками, а жизнь была веселая. С утра убегал Андрейка с соседскими ребятишками на речку, купался и валялся в горячем песке на берегу и только тогда возвращался домой, когда раздавался звучный голос старшего брата Антона:
– Ау! Андрейка!
Встряхивая мокрой головой, он мчался на зов. Он радовался, что мать и брат уже дома, что на столе стоит миска горячего картофеля с мясом, что скоро наступят теплые летние сумерки. Мать сядет на крылечко, Андрейка примостится сбоку, а Антон приляжет на траву и будет рассказывать о своих товарищах, о работе, о новых заводских машинах и о своем станке, который он называл "сердечным другом". Андрейка видел этот станок. Как-то раз Антон взял с собой братишку на завод и показал ему свой цех. На заводе Андрейке все понравилось: и блестящий станок Антона, и широкие светлые окна цеха, и взрослые рабочие, которые спрашивали у Антона совета и слушались его. А с Андрейкой шутили, приглашая его вместе работать. Андрейка смущался, а Антон серьезно отвечал:
– Шутки шутками, а лет через пяток будет он мне помощником!
В это воскресенье Антон с утра взялся за починку забора. Он принес из сарая целую охапку досок и начал их обстругивать. Андрейка стоял и смотрел, как из-под рубанка желтыми завитушками падают на траву стружки и доска делается гладкой, новой, светлой.
"Эк ему все удается!" - думает Андрейка, с завистью поглядывая на брата. А брат, посвистывая, ловко перебрасывал с руки на руку дощечку, крепко упирал ее одним концом в станок и легко проводил по ней рубанком, отбрасывал стружки. Один раз он дал братишке рубанок. Андрейка покраснел от удовольствия и, чтобы не осрамиться перед братом, изо всех Своих силенок врезал рубанок в доску.
– Заехал сгоряча, - спокойно сказал Антон.
– Полегонечку надо - это не дрова рубить!
Андрейка попробовал еще. Стружка у него завилась тоненькая, как мышиный хвостик.
– Не могу, - сказал он со вздохом.
– Пробуй, пробуй!
– закричал Антон.
– "Не могу" - такого слова нет, такого слова даже грудной ребенок не скажет!
– А какое слово грудной ребенок скажет?
– спросила мать.
Андрейка хмыкнул от удовольствия и лукаво посмотрел на брата.