Рассказы
Шрифт:
Но даже если бы ему не грозил риск наказания, Адам все равно сомневался, что родственникам Колмана пойдет на пользу знание о том, что за пошедшим наперекосяк ограблением в действительности скрывалось предумышленное нападение из засады. Ему, конечно, не следовало судить о том, какой расклад лучше всего отвечает их интересах, но факт оставался фактом: решение оставалось за ним, и несмотря на весь ужас, который в нем вызывал сам поступок и причиненный вред, сочувствие к выжившим безоговорочно склоняло его в сторону молчания.
Так что если он на это и решится, то только ради самого
Адам попросил Сандру встретиться с ним в закусочной «У Цезаря». Он подложил на ее стул небольшой конверт с деньгами, а она незаметно положила ему в руку карту памяти.
— И что мне с этим делать?
— Если вы не видите все свои порты в зеркале ванной, это еще не значит, что их нет. — Она написала на салфетке несколько слов и передала ее Адаму; фраза звучала как «Бармаглот», но выглядела так, будто ее с ошибками застенографировал человек, которому попались не самые лучшие наркотики. — Четыре раза — и вы сможете открыть панель на своей шее, не погружаясь в сон.
— Зачем вообще нужна такая команда?
— Вы даже не представляете, сколько в вас припрятано пасхалок.
— А что потом?
— Подключите ее, и она сделает все остальное за вас. Вы не будете парализованы, не потеряете сознание. Но для наилучшего результата вам стоит лечь в темноте и закрыть глаза. Когда закончите, просто извлеките карту памяти из разъема. Установка кожной панели на прежнее место может занять пару минут, но как только вы услышите щелчок, стык снова станет водонепроницаемым. — Она помедлила. — Если щелчка у вас так и не получится, попробуйте протереть края панели и отверстия чистой замшей. Только, пожалуйста, не смазывайте ничего машинным маслом; это не поможет.
— Я это учту.
Стоя в ванной, Адам произнес записанное на салфетке заклинание, отчасти ожидая, что как только с губ слетит последний слог, его место в зеркале займет какое-нибудь приведение со злобной ухмылкой на лице. Но вместо этого он услышал только легкий хлопок, с которым панель на его шее, изогнувшись, отделилась от тела. Он успел поймать ее до того, как она упала на пол, и положил на квадратный кусочек чистого бумажного полотенца.
Заглянуть внутрь открывшегося проема было непросто — к тому же Адам не был до конца уверен, что ему этого хочется, — но ему легко удалось найти порт наощупь. Он вошел в спальню, взял с прикроватного столика карту памяти, лег на кровать и пригасил свет. Часть его ощущала себя неблагодарным сыном, посягнувшим на неприкосновенность частной жизни старика, но если тот хотел унести свои секреты в могилу, то ему стоило прихватить с собой и все остальное дерьмо.
Адам вставил карту памяти в предназначавшийся для нее разъем.
Сначала как будто ничего не произошло, но когда он закрыл глаза, то увидел самого себя, стоящего на коленях у края кровати в комнате дальше по коридору — он безутешно
Подойдя ко гробу, Адам понял, что стоит у больничной койки, обхватив обеими руками одну из тех грубых, знакомых ладоней.
— Все в порядке, — настойчиво возразил Карлос. — В его глазах не было ни единого намека на страх. — Ты должен оставаться сильным — это все, что мне нужно.
— Я постараюсь.
Адам попятился в темноту и упал на съемочную площадку. Он считал, что предлагать новичку даже такую незначительную роль значит проявить опасную снисходительность, но Карлос поклялся, что не станет обижаться, если первая и единственная сцена с его участием окажется на полу монтажной. Ему просто был нужен шанс понять — так или иначе, — способен он ли справиться с этой задачей.
— Вы должны пройти с нами, мэм, — сказал детектив № 2, который затем взял Джемму Фримэн за ее дрожащую руку и увел прочь.
В видеомонтажной Адам в открытую сказал Синтии: «Если я выставляю себя дураком, просто скажи».
— Это не так, — ответила она. — Он довольно харизматичен. Лир из него не выйдет, но если он сумеет вжиться в роль и заучить слова…
Адам ощутил внезапное беспокойство, будто они испытывали судьбу, прося слишком многого. Они вместе вознеслись на орбиту; достичь этого по одиночке ни один из них бы не смог.
В день своего прибытия они уговорили совершенно незнакомого человека прорваться через ограждение и подняться вместе с ними на холм Маунт Ли, чтобы сфотографировать друг друга под знаком Голливуда. Адам чувствовал запах сока, оставшийся на его руках после того, как они продрались через листву.
— Запомни этого парня, — с гордостью сказал своему подельнику Карлос. — Он станет очередным открытием. Они уже купили у него сценарий.
— Для пилотной серии, — пояснил Адам. — Только для пилотной серии.
Поднявшись над холмами и увидев, как день сменился ночью, он стал ждать разоблачительного ощущения дежавю, доказывающего, что он бывал в этом городе и раньше. Но все воспоминания, всплывшие в его сознании, были почерпнуты в фильмах: Секреты Лос– Анжелеса, Малхолланд Драйв.
Он полетел на восток, воспарив над городскими огнями и почерневшими пустынями, и снова оказался в нью-йоркской квартире, увидев самого себя, сгорбившегося перед компьютером, пропахшего едким запахом пота и пытающегося заглушить голос Карлоса, который в этот момент торгуется с потенциальной покупательницей их кондиционера. Вперившись недовольным взглядом в монитор, они принялся удалять диалог, заменяя его по мере возможности режиссерскими указаниями.