Рассказы
Шрифт:
На следующий день мы вернулись к тому, с чего начали (ну почти, — на самом деле, мы оставили наши дряхлые, двадцатишестилетние тела на хранение, и поселились в наших здоровых Статистах), я видел сюжет из Европы — этот вариант мы еще не пробовали, и он становится повальным: гермафродиты, однояйцевые близнецы. Наши новые тела могут быть нашими биологическими детьми, с равной долей характеристик нас обоих. Мы оба сменили пол, оба потеряли партнеров. Мы будем равны во всех отношениях.
Я взял копию сюжета домой для Шианвы. Она смотрела задумчиво,
— Улитки являются гермафродитами, не правда ли? Они висят в воздухе вместе на нити слизи. Я уверена, что есть даже что-то у Шекспира, про славное зрелище совокупляющихся слизней. Представь: ты и я, занимающиеся любовью слизняки.
Я упал на пол, смеясь. И внезапно перестал.
— Где, у Шекспира? Я не думаю, что ты даже читала Шекспира.
В конце концов, я пришел к убеждению, что с каждым годом, я узнаю Шиану немного лучше — в традиционном понимании этого слова, том смысле, что большинство пар, казалось, найдет достаточным. Я знал, что она ожидала от меня, я знал, как не причинить ей боль. У нас были ссоры и разногласия, но должно быть, была какая-то основная стабильность, ведь в итоге мы всегда предпочитали оставаться вместе.
Ее счастье имело очень большое значение для меня и порой я едва мог поверить, что я когда-либо думал, о том, что весь ее субъективный опыт может быть принципиально чужим мне. В действительности, каждый мозг, и, следовательно, каждая жемчужина, были уникальными — но там было и что-то экстравагантное, в предположении, что природа сознания может радикально отличаться между отдельными людьми, когда использовалось то же основное оборудование, и те же самые основные принципы нейронной топологии.
Иногда, когда я просыпался ночью, то поворачивался к ней и шептал, неслышно, навязчиво: «Я тебя не знаю. Я понятия не имею, кто или что ты». Я лежал и думал об упаковке и уходе. Я был один, и было бы фарсом угадывать шараду притворства иначе. Иногда я просыпался ночью, с абсолютным убеждением в том, что я умираю, или с чем-то ещё столь же абсурдным. В господстве некоторого полузабытого сна все виды путаницы возможны. Это никогда не имело значения, и утром я всегда был самим собой снова.
Когда я увидел сюжет о сервисе Крэйга Бентли — он назвал это «исследованиями», но его «добровольцы» платили за привилегию участвовать в его экспериментах. Мне было тяжело заставить себя включить в бюллетень, несмотря то, что все мои профессиональное существо кричало, что это все наши зрители хотели увидеть тридцать вторую часть техношока: странную, даже слегка пикантную, но не слишком тяжелую для понимания.
Бентли был кибернейрологом, он изучал устройство Н'доли как нейрологи когда-то изучали мозг. Имитация работы мозга нейро-сетевым компьютером не требовала глубокого понимания своих высокоуровневых структур; исследование этих структур продолжалось в их новом воплощении. За жемчужиной легче наблюдать и манипулировать, по сравнению с мозгом.
В его последнем проекте, Бентли предлагал парам что-то большее чем предложения обычного рынка, к примеру, о сексуальной жизни слизней. Он предлагал восемь часов существования с идентичными мыслями.
Я
Так я и сделал. Когда изображение головидения погасло, она повернулась ко мне, пожала плечами, и мягко сказала:
— Хорошо. Это звучит забавно. Давай попробуем.
На Бентли была футболка с изображением девяти портретов, сеткой три-на-три. Вверху слева был Элвис Пресли. Внизу справа была Мэрилин Монро. Остальные ячейки были различными переходами между ними.
— Вот как это работает. Перемещение займет двадцать минут, в течение которых вы будете бесплотны. Через первые десять минут вы получите одинаковый доступ к воспоминаниям друг друга. Последующие десять минут вы постепенно будете приближаться к общей личности.
— Как только это произойдет, ваши Н'доли будут идентичны — в том смысле, что оба будут иметь одинаковые нейронные связи со всеми одинаковыми долевыми коэффициентами — но они также будут и в разных состояниях. Мне нужно будет отключить вас, чтобы исправить это. Затем вы проснетесь…
— Кто проснется?
— … в идентичных электромеханических телах. Клоны не могут быть достаточно подобными.
— Вы будете восемь часов одни, в одинаковых комнатах. На самом деле скорее всего похожих на гостиничные номера. Вы будете иметь доступ к головидению, чтобы не скучать, если вам это нужно — но без видеосвязи, конечно. Вы можете подумать, что вы получаете одинаковый сигнал, если вы попытаетесь позвонить по одному и тому же номеру одновременно — но на самом деле, в таких случаях коммутационным оборудованием произвольно позволяется сделать один вызов, который сделает ваши окружения разными.
Шиана спросила:
— Почему мы не можем созвонится друг с другом? Или еще лучше встретиться? Если мы одинаковы, мы будем говорить те же самые вещи, делать одно и тоже — мы стали бы тогда еще одной идентичной частью среды друг друга.
Бентли поджал губы и покачал головой.
— Возможно, я позволю нечто подобное в будущем эксперименте, но сейчас я считаю, что это было бы потенциально слишком опасным.
Шиана покосилась на меня, что означало: «этот человек зануда».
— Завершение будет таким же как и начало, только в обратном порядке. Во-первых, ваши личности будут восстановлены. Затем, вы потеряете доступ к памяти друг друга. Конечно, ваши воспоминания о совместном опыте останутся нетронутыми. Нетронутыми мной. Я не могу предсказать, как пройдет разделение личностей, восстановление фильтрации, подавление, переосмысливание этих воспоминаний. В течение нескольких минут вы можете получить в итоге очень разные впечатления о том, что пережили. Все, что я могу гарантировать, это восемь часов, в которые вы двое будете идентичными.