Рассказы
Шрифт:
– Почему твой дядя Витя говорит, что ты плакса?
Володька увидел, как Сашкина ладонь поднялась для подзатыльника глупому Артуру, но нерешительно остановилась. Мальчишки молчали. И было непонятно, осуждают они неделикатного Сашкиного брата или ждут ответа.
И Володька ответил просто и честно:
– Я знаю, он сердится. Я при нем разревелся, когда с родителями прощался. Они в Крым уезжали, а меня сюда отправили... А он слез не любит.
Нельзя было смеяться над таким прямым и беззащитным ответом. Ребята помолчали немного. Сашка все-таки шлепнул
– Ничего, привыкнешь...
– Наверно, - откликнулся Володька. Ему захотелось еще сказать, что привыкнет он обязательно, он умеет привыкать. Весной он распрощался с Юриком Верховским, и первые дни после этого тоже скребло в горле, а потом уже не скребло. Только иногда. А с Юркой они были всегда вместе еще с детского сада... Но ничего такого Володька говорить не стал, потому что иногда вредно тратить много слов...
Собака у него появилась через неделю после этого разговора. Женька Лопатин, который жил через два дома от Володьки, рано утром стукнул в его окошко. Подтянулся на высокий подоконник и спросил:
– Вовка, можешь взять собаку? Хоть не насовсем, а на время?
Сонный Володька спросил, конечно, что это за собака, и что он с ней будет делать. Оказалось, что делать с ней ничего не надо, только кормить и поить, чтобы не померла с голоду и не взбесилась от жары. Раньше этот пес жил у Женьки, а еще раньше у многих других ребят. Но подолгу он не жил нигде. Все родители ругались и прогоняли собаку. Сторож из нее был никудышный, а лопала она, как хорошая свинья.
Женькины слова не обрадовали Володьку. Но неудобно было отказываться, да и жаль собаку.
– Ну, давай, - сказал он, предчувствую неприятности.
И Женька привел на веревке Гермеса.
Пес был величиной с овчарку, но лопоухий. Рыжий, клочкастый и тощий.
– Сидеть, - велел ему Женька. Гермес зевнул, сел, глянул на Володьку светло-коричневыми лукавыми глазами и вдруг замахал репьистым хвостом. Взлетели с земли клочки газеты и щепки, а по ногам прошелся пыльный ветер.
– Он, вроде бы, совсем не злой, - заметил Володька.
– В том-то и дело, - вздохнул Женька.
– Он всех людей считает своими, потому что настоящего хозяина у него не было. Со щенячьего возраста живет беспризорный... Но он хороший. А ты собак любишь?
– Не знаю, - сказал Володька. Он в самом деле не знал. Он жалел собак, если им было плохо. И кошек жалел, и зверей в зоопарке, и птенцов, которые падают из гнезда. Но дядя Витя сказал однажды, что жалость и любовь разные вещи.
Гермеса Володька привязал в палисаднике среди георгинов. Принес чашку с водой, тарелку со вчерашними макаронами. Гермес махал хвостом и улыбался розовой пастью.
Потом, конечно, был разговор с дядей Витей и тетей Таней, его женой. Тетя ахала, называла Гермеса чудовищем и вопросительно смотрела на дядю Витю. Тот назвал Володьку странным человеком, а Гермеса бесполезным существом. Но когда узнал, что Володька обещал ребятам держать у себя Гермеса, подтянулся и бодрым голосом сказал:
– Раз обещал, держи.
–
– Там цветы.
И Володька увел собаку за сарай, в тень, подальше от пышных георгинов, которые он презирал за нахальную красоту.
Потом он привык к Гермесу.
Однажды он загнал Гермеса в пруд и намылил туалетным мылом. Бедный пес тихо выл от ужаса, но терпел.
– Чего ты собаку мучишь!
– вмешался Женька. Он все еще чувствовал себя хозяином.
– А что делать?
– сказал Володька немного виновато.
– Мне через две недели уже домой ехать. Как я его повезу, такого замурзанного?
– С собой возьмешь?
– не поверил Женька.
– Ну, а куда его девать?
– А мать с отцом что скажут?
– спросил рассудительный Сашка.
– Уговорю. Живут же у других собаки...
С того дня вся улица стала знать, что Гермес - Володькина собака.
А еще через два дня Гермес пропал.
Его искал Володька, искали все мальчишки. По всему поселку. Заглядывали в чужие дворы, спрашивали незнакомых людей. Потом пришли ребята с Ишимской улицы и сказали, что Гермеса сбил грузовик. Володька побежал за ним. В кювете лежала мертвая собака. Тоже большая и рыжая, но совсем не Гермес.
– Не он, - сказал Володька. И ушел домой. Вдруг почувствовал, что Гермеса не найдет.
– Ты странный человек, - сказал дядя Витя.
– Как можно убиваться из-за ненужной бродячей собаки!
– Она была не бродячая, а моя, - ответил Володька и отвернулся.
– Можешь ты объяснить, зачем она? От любого домашнего животного должна быть польза.
Володька не мог объяснить. Пользы от Гермеса не было. Просто нравилось Володьке, как он тычется мокрым носом в ладони и как тепло дышит в ухо, когда они играют в пограничников и прячутся в кустах...
– Володя, - сказал дядя Витя с легким нажимом.
– Я удивляюсь, честное слово. Каждый мальчик должен быть мальчиком, а не плаксивой девчонкой. А ты все время киснешь. Чем ты недоволен?
– Всем... доволен, - тихо сказал Володька, с раздражением глядя на георгины. Их пунцовые, как петушиные гребни, головы, плавно качались в открытом окне.
Дядя Витя продолжал:
– Другой любой мальчишка на твоем месте был бы в восторге. Все к твоим услугам. Хочешь велосипед? Пожалуйста. Фотоаппарат? Бери, учись, снимай. Кататься на лодке? Пойдем попросим у Андрея, он не откажет. Хочешь пострелять из ружья? Давай, спустимся в овраг, постреляем...
– У твоего ружья отдача, как у гаубицы, - хмуро сказал Володька и пошевелил плечом.
– Просто ты боишься... Тебе почти одиннадцать лет, а глаза на мокром месте. Как у пятилетнего...
– Он усмехнулся и добавил, вспоминая давний разговор: - А еще собирался стать путешественником. Путешественники не роняют слезы. как горох.
– Я не путешественник, - со сдержанной обидой ответил Володька. Я ни разу не был ни в каком путешествии.
– И, чувствуя, как защипало в глазах, он торопливо вышел из дома.