Рассказы
Шрифт:
— Разумеется, — сердито сказал Ришелье. — Я всегда плачу по своим обязательствам. И всегда взыскиваю, строго взыскиваю.
Советую вам, метр, не сделать в жизни такой ошибки, какую я допустил, взяв вашу туру.
— Вы не ошиблись, ваша светлость. Отказ от взятия приводил к проигрышу.
— Тогда проверим, метр. Власть словам не верит.
— Извольте, ваше высокопреосвященство:
41 .. Kf8+ 42.Крс6
— Например, развязаться, разменять вашу последнюю пешку, — предложил Ришелье. — 43. f6.
— Тогда: 44. Kpd5! Ле8 45.gf+ Kp : f6 46.С : f8 Л : f8 47.Kd7+(100), и белые выиграли!
— Гм! Разве мне так уж и нечем ходить? Если двинуть в королевы пешку «f»? — 43. f4.
— Получится любопытный конец, ваша светлость: 44. Kd5 f3 45.Kf6 f2 46.Лh1(101) Ле1 47.С : f8+ Kp : f8 48.Лh8+, и неизбежный мат.
— Значит, жертву необходимо принимать? До сих пор я был знаком с вашими математическими этюдами, а теперь я вижу, что вы создали этюд на шахматной доске? Он позабавит короля, когда я покажу ему эту позицию. Что же касается вас, метр, то вы искусный игрок и опасный человек. Отдаю вам должное и как математику, и как юристу. Мазарини проводит вас и скажет вам отеческое напутствие. Учтите, он скоро станет кардипалом. Отнеситесь к нему по-сыновьи. Кстати, Мазарини, отдайте все нужные распоряжения в Бастилию и не забудьте проверить, уместится ли комендант в тамбуре «камеры откровенности». Так не забудьте, метр Ферма, о чем я говорил вам: о защите привилегий дворянства.
— Слова вашего высокопреосвященства звучат для меня как призыв к Справедливости.
— Справедливости! — сердито буркнул Ришелье и сделал знак рукой Мазарини.
Тот поймал кота и водрузил его на колени немощного правителя Франции, затем сделал едва заметный знак Ферма следовать за ним.
Ферма, выходя из библиотеки, бросил взгляд на кресло повелителя с утонувшим в нем тщедушным стариком с котом на коленях и на военные доспехи, в которые облачался Ришелье при осаде Ла-Рошели.
Вместе с Мазарини он вышел в зал приемов, роскошный и холодный.
— Вы были очень неосторожны, метр, с его высокопреосвященством, — вкрадчиво
Пьер Ферма слушал будущего правителя Франции молча, наклонив голову.
Мазарини проводил Ферма до мраморной лестницы. Гвардеец услужливо подвел ему коня.
Ферма хотел расспросить дорогу к монастырю, отъехав подальше от дворца, но уже на улице Сан-Опоре наткнулся на знакомого мула, в седле которого вихлял Огюст.
Оказывается, к величайшему изумлению Форма, отважный Декарт не пожелал бежать из Парижа, ожидая возвращения Ферма, а в случае задержки намеревался сам явиться к кардиналу, чтобы выручить друга.
Ферма не стал испытывать судьбу, отдал коня Огюсту и отправился пешком во Дворец Правосудия на остров Ситэ, где у него были дела от тулузского парламента.
После ухода Ферма кардинал Ришелье долго рассматривал сложившуюся на доске позицию, передвигая фигуры. Когда Мазарини вернулся, Рпшелье сказал ему:
— Этот человек еще заставит о себе заговорить. Возьмите его под особое наблюдение.
Но ни кардинал Ришелье, ни Мазарини, будущий кардинал и его преемник, не могли даже представить себе, что посетивший их человек заставит весь мир на протяжении более трех столетий искать найденное им, но необнародованное доказательство теоремы, названной «Великой». Этот уже не шахматный, а математический этюд, как Ферма именовал свои открытия в математике, предлагая другим их повторить, сводился к уравнению X^n+Y^n=Z^n, которое при показателе степени больше 2, по утверждению Ферма, не имеет целочисленных решений.
На этом закончив свой рассказ, граф де Лейе галантно раскланялся перед слушателями в салоне баронессы Шарлотты де Гранжери, заметив, что те окончательно сражены приведенной и, конечно, не понятой ими формулой.
Светский математик загадочно улыбался.