Рассказы
Шрифт:
Согнанная на площадь толпа угрюмо молчала. Антисфена считали чудаком, тронутым, юродивым – никому не делавшим зла. Поэтому они молчали – это была привычная форма протеста.
К концу приговора часы на ратуше начали бить полдень, заглушая слова. Слова, слова, слова… Кто сказал?.. Не помню.
Четверо солдат выстроились напротив. Защелкали затворы автоматов. Офицер с парадными шнурами поднял руку. Антисфен ясно видел черные дырки стволов. Сейчас…
Ударило рваное пламя. И наступила тишина.
– Вы что, ослепли?! – орал офицер. – С тридцати
Офицер выругался, вырвал автомат у одного из солдат и тщательно прицелился. И в этот момент Антисфен понял.
Люди видели, как разлепились в улыбке разбитые, запекшиеся губы, как приговоренный отделился от стены и пошел навстречу солдатам. Офицер судорожно дернул спусковой крючок, но очередь снова обогнула избитого человека и впилась в стену, кроша штукатурку. Несколько женщин из толпы забились в истерике. И тут солдаты бросились бежать. Молодые, здоровые парни – им никогда еще не приходилось стрелять в пророков…
Антисфен ускорил шаги. Он не знал, сколько длится действие эликсира, и ему надо было успеть дойти до дворца. А позади него, все увеличиваясь, шла толпа, подбирая по дороге брошенные гвардейцами автоматы…
…Антисфен поставил точку, отложил рукопись на край стола и с удовлетворением откинулся на спинку кресла. И в этот момент раздался требовательный стук в дверь. Он знал, что рано или поздно так случится, но… Это было слишком больно. Теперь эту книгу вряд ли кто-нибудь прочтет.
Дверь рухнула, и в комнату ворвались гвардейцы.
Диктатор, розовощекий, гладко выбритый, сидел за массивным дубовым столом старинной работы и улыбался. Во всем огромном зале с колоннами и лепными завитушками на арочном потолке не было ничего, кроме этого стола.
– Не буду утомлять вас молчанием, как в вашей книге, – он продолжал улыбаться. – Оставим эликсиры алхимии. От вас мне нужно отречение. Хорошо поставленное, публичное, с представителями прессы. Награды не обещаю. Но жить будете.
Антисфен молчал.
– Знаете, я читал ваши… опусы. Хорошо пишете. Но не стоит так подробно следовать сюжету. Ведь у вас там, насколько я помню, дальше идет пытка. И расстрел.
Антисфен молчал.
– Хорошо, тогда не будем ограничивать фантазию автора. Только без эликсиров. И расстрел мы не будем откладывать на завтра. Крустилл!
За спиной Антисфена щелкнули каблуки.
Самостоятельно идти Антисфен уже не мог, и конвойные несли его за руки и за ноги. Потом прислонили к стене. Антисфен покачнулся, но устоял. Площадь плыла перед его глазами. Приговор он знал – короткий и ясный, как автоматная очередь.
К концу приговора часы на ратуше начали бить полдень, заглушая слова. Слова, слова, слова… Кто сказал? Гамлет.
Четверо солдат выстроились напротив. Защелкали затворы автоматов. Офицер
Ударило рваное пламя.
Но Антисфен продолжал стоять, оцепенело глядя, как пули выбивают из стены куски штукатурки вокруг него.
Докладная записка
старшего наблюдателя сектора МН-6-12
Главному Координатору Управления Колонизации
Довожу до вашего сведения, что планета класса С-17-28-К, населенная двуногими прямоходящими частично шерстяными гуманоидами, создавшими техническую цивилизацию уровня 3-А, на данном этапе для колонизации непригодна ввиду высокого научно-технического и военного потенциала.
1. Службой наблюдения было обнаружено специфическое порождение туземного разума, именуемое на местном диалекте «литературой художественной» (образцы прилагаются) и не имеющее аналогов в известной нам цивилизованной области Галактики.
2. Основными потребителями вышеуказанного феномена являются аборигены, представляющие наиболее развитую часть населения и имеющие максимальное влияние на научно-технический прогресс.
3. Попытки манипулирования общественным мнением с целью внушения идеи бесполезности и вредности «литературы художественной» привели лишь к локальным фактам уничтожения и запрещения отдельных образцов, а также к возникновению внутри феномена сектора «литературы массовой», удовлетворяющей физиологические запросы сжигавших и запрещавших, и не вызывающей повышения интеллекта, вредного для их душевного равновесия.
4. В связи со всем вышеизложенным предлагаю принципиально новое решение: тотальное внедрение на должности так называемых «редакторов», вносящих в конечный продукт «литературы художественной» необходимые изменения и сокращения, человекообразных андроидов, с урезанным эмоциональным блоком и отключенным фаза-генератором чувства юмора (в дальнейшем возможно использование соответствующих аборигенов, прошедших телепатическое внушение).
В результате их полезной деятельности средний уровень «литературы художественной» вынужден будет опуститься до уровня «литературы массовой», а затем и до необходимого нам уровня, существенно снижающего правополушарный творческий момент и готовящего почву для последующей колонизации.
С уважением, старший наблюдатель Сикуроджи Рукх О.
Резолюция Главного Координатора Управления Колонизации:
«Документ устарел. Сдать в архив. Старшего наблюдателя Сикуроджи РукхаЪО. по причине профнепригодности перевести с понижением.
В редакторы.»
Последнее допущение господа
И сотворил Бог человека по образу своему…