Расследование смерти мадам Бовари
Шрифт:
Реми не был виноват в том, что нравился ей. Она бросилась в его объятия добровольно. Но будет ли он ответственен за тот распутный образ жизни, который ей придется вести? Ее развратили «богатые господа», а не он. Однако не поступал ли он еще хуже, чем они? Те, по крайней мере, давали ей деньги.
Реми взял свои пожитки в одну руку, а ботинки, которые достались Мари от Эммы, — в другую. Через миг он уже оказался на улице и направился к «Золотому льву».
8
Реми швырнул ботинки на пол в своей комнате.
«Значит, в Юшет ходила не Эмма Бовари, а Мари Омэ! — с яростью думал он. — Она отправлялась к Родольфу, чтобы встречаться там с любезными мужчинами,
«И что же? — словно нашептывал ему другой голос. — А как же, по-твоему, живут десять тысяч проституток в Париже, кокотки и потаскухи, обслуживающие богатеев в Руане и в других городах, если не благодаря благодушным старым богачам?!»
Реми решил, что ему лучше уехать. Что он, в конечном счете, будет делать с этой девчонкой, даже если у него по отношению к ней благородные чувства? Этот вопрос Реми впоследствии задавал себе и спустя много лет. Разумеется, их отношения были бы самыми примитивными, думал он, потому что любовь не рождается из случайных объятий. Но ту смесь ощущений, которую невинным юношей он испытал в маленьком городке, — волнение, неудержимая страсть и одновременно собственная вина, — ему больше никогда не довелось испытать. Конечно, это был его первый опыт, и девчонка ничего особенного собой не представляла, но, тем не менее, ее полуобнаженная хрупкая фигурка перед зеркалом осталась навсегда запечатленной в его памяти.
Однако дело Бовари так и оставалось нераскрытым — пора было возвращаться к действительности.
Если следы в самом деле оставила не Эмма и Родольф не солгал, будто давно ее не видел, если она не была у Омэ и не брала мышьяк и, наконец, если Ларивьер и Каниве были правы, заподозрив неладное в ее смерти, то что означают все эти детали следствия, которые удалось установить? Кто был виновником? Кто ее убил?
Вдруг он хлопнул себя по лбу.
Карета!
Карета… Шарль рассказал, что на руанском тракте, где он надеялся встретить возвращающуюся из Руана Эмму, «Ласточка» ему так и не попалась. Но зато он видел удалявшуюся по дороге карету. Что это была за карета? А вдруг Эмма сидела именно в ней?
Через минуту Реми оказался у Шарля. Хозяин в домашнем платье и ночном колпаке сидел со своей матерью в комнате Эммы. Теперь оттуда была вынесена половина мебели, и о ходе времени говорили лишь большие крестьянские часы в коричневом деревянном корпусе. Устроившись напротив камина, Шарль расправлялся с отбивной, приготовленной его матерью на ужин.
Реми любезно поздоровался, пожелал господину Бовари приятного аппетита, а затем перешел к делу.
— Месье Бовари, вы уверены, что подарили своей жене веер с инициалами «Э. Б.» именно в этом году?
— Да, ко дню ее рождения.
— Могу вам сообщить, что этот веер в настоящее время лежит на одном из столиков господина Родольфа в имении Юшет. А вы говорили, что она порвала с ним два года назад.
— Но откуда мне точно знать? — сказал он обреченно. — Иногда по вечерам, когда Эмма думала, что я сплю, она вставала, одевалась и потихоньку проскальзывала в заднюю дверь, которая выходит на дорогу вдоль реки. Она думала, что я ничего не знаю. Может, Эмма и посещала Родольфа тайком. Я ничего ей не говорил, потому что боялся ее потерять.
— В тот вечер, когда Эмма отравилась, вы искали ее и вышли на руанский тракт, где видели какую-то карету, не так ли?
— Ну да.
— Что это была за карета? Какого цвета?
— Я уже не помню.
— Постарайтесь вспомнить, это очень важно!
— Большая колымага, кажется, черно-зеленая.
Большая черно-зеленая колымага?
Большая черно-зеленая колымага!
Реми словно громом поразило. Он вдруг вспомнил тяжелую черно-зеленую дорожную карету, которая из префектуры увозила домой уставшего врача, приходившего давать показания Делевуа. Он поспешил попрощаться с Бовари,
— Помнишь, ты говорила про приезжавшего в Юшет приятеля господина Родольфа и Эммы, любезного господина, который хотел устроить тебя в Руане? Как его имя?
— Но я уже не помню…
— Это очень важно! Постарайся вспомнить!
— Он, кажется, врач…
— Его зовут доктор Ларивьер?
— Да, точно!
Реми написал на скорую руку двадцать строк и на следующее утро отправил Ипполита с письмом в префектуру Руана. Он послал также за Ларивьером, чтобы выяснить, что делала его карета на дороге из Ионвиля вечером 23 марта. Доктор подтвердил, что многократно бывал у Родольфа и тайно принимал у себя мадам Бовари — в частности в тот день накануне смерти, когда она ездила в Руан. Его арестовали.
Ларивьер рассчитывал на покровительство некоторых друзей, но, как ни странно, никто из них и пальцем не пошевелил. То, что рассказывала Мари Омэ, оказалось правдой: доктор участвовал в оргиях, которые организовывал Родольф Буланже. В замке Юшет он и познакомился с Эммой. Позже она пыталась его шантажировать. Поэтому, когда все ушли за аббатом Бурнизьеном, а Каниве куда-то отлучился, Ларивьер, оставшись с Эммой наедине, убил ее.
VII
Ларивьер принадлежал к крупной хирургической школе, вышедшей из-под крыла Биша, к тому поколению ныне исчезнувших врачей-философов, которые любили свое искусство до фанатизма и занимались им неистово и прозорливо… Он пренебрегал наградами, титулами и академиями, работал в больнице, придерживался либеральных взглядов, по-отечески заботился о бедных, не веря в добродетель. Ларивьера могли бы считать святым, если бы не боялись дьявольской изощренности его ума. Его взгляд был острее скальпеля, он проникал прямо вам в душу и разоблачал всякую ложь. Так и шел он по жизни, исполненный снисходительного величия, которое возникает от сознания большого таланта, благосостояния и сорокалетнего безупречного труда.
Итак, маски сорваны. Оказалось, что под видом крупного буржуа и великолепного врача Ларивьер вел свою тайную жизнь. И не он один. Многие руанские аристократы, любители плотских удовольствий, собиралась в таких местах, как замок Юшет, на изысканные вечера, а по сути — оргии. На одной из таких вечеров Ларивьер и повстречал Эмму, украденную Родольфом из супружеского дома. Доктор стал ее любовником, причем не единственным. Она ему нравилась, он давал ей деньги, обещал однажды устроить в Руане или Париже. Женщина была очаровательной, и если бы он не был таким уважаемым и солидным человеком, то целиком отдался бы любви.
Потом она забеременела, быть может, от него. Постоянно наведываясь в Руан, Эмма посещала особняк врача, а не жалкое жилище несчастного Леона, который — даже Флобер не подозревал об этом! — играл в этой истории лишь второстепенную роль. Попав в сети, расставленные Лерё, мадам Бовари обратилась именно к Ларивьеру, поскольку знала, что другие не смогут ничего сделать.
Приехав в Руан утром 22 марта, накануне драмы, Эмма, будучи в отчаянном положении, появилась в доме Ларивьера и потребовала три тысячи франков, грозя раскрыть их отношения и рассказать, что ждет от него ребенка. Ларивьера напугала возможность скандала. Как он, руанское светило медицины, знаменитый доктор, почти профессор, лучший хирург департамента и, не исключено, что будущий пэр Франции, может быть разоблачен в участии в подобных интрижках! Ларивьер решил во что бы то ни стало помешать ей.