Расследования Арсена Люпена
Шрифт:
Они по шести каменным ступеням поднялись на крыльцо. Пересекли вестибюль с плиточным полом и по устланной ковровой дорожкой лестнице – выщербленные перила, двадцать пять ступеней – взошли на второй этаж.
И тут мужчина, в свой черед и тоже тихо, прошептал Регине на ухо:
– Мы на месте. Я не сторонник насилия и не причиню вам никакого вреда, если вы добровольно отдадите мне вашу бриллиантовую тунику. Вы согласны?
– Нет! – резко возразила Регина.
– Нам ведь нетрудно завладеть ею, мы могли сделать это еще в автомобиле.
– Нет!
На это мужчина ответил:
– Я все поставил на карту, чтобы завладеть ею. И я ее получил. Так не сопротивляйтесь же!
Но актриса сжалась, всем своим видом выражая решительный протест. Мужчина шепнул, вплотную приблизившись к ней сзади:
– Я могу справиться и сам!
И Регина ощутила, как жесткая мужская рука вцепилась в ее корсаж, царапая нежные плечи.
Тут девушка по-настоящему испугалась:
– Не прикасайтесь ко мне! Не смейте… Ладно… берите ее, я согласна… только не трогайте меня, слышите?!
Мужчина чуть отодвинулся, по-прежнему стоя за спиной Регины. Меховая пелерина скользнула вниз; ткань с головы упала. Актриса в изнеможении опустилась на стул. Теперь она видела и комнату, куда ее привели, и женщину в мантилье, скрывавшей лицо; незнакомка, одетая в коричневое платье, отделанное черными бархатными лентами, принялась расстегивать корсет Регины, расшитый бриллиантами, и ее серебристую тунику.
Комната, ярко освещенная электричеством, оказалась просторной гостиной – с креслами и стульями, обитыми голубым шелком, с длинными, под потолок, гобеленами, с изящными белыми консолями и стенными панелями в стиле эпохи Людовика XVI. Над огромным камином висело зеркало, а на каминной полке красовались две бронзовые позолоченные вазы и часы с колонками из зеленого мрамора. На стенах виднелись четыре бра, а с потолка свисала массивная люстра со множеством граненых хрустальных подвесок.
Регина машинально запечатлевала в памяти все эти подробности, пока женщина снимала с нее тунику и пояс; теперь грудь и спину девушки защищал лишь простой корсаж с серебристой строчкой, оставлявший обнаженными ее плечи и руки.
Регина посмотрела на паркет в шашечку, сложенный из планок разных пород дерева… на табурет красного дерева…
Раздевание закончилось. И тут же внезапно погас свет.
В темноте она услышала:
– Прекрасно! Вы вели себя вполне разумно. Сейчас мы отвезем вас обратно. И я даже оставлю вам вашу меховую пелерину.
Девушке вновь обмотали голову тонкой тканью – вероятно, кружевной: такую мантилью она успела заметить на женщине. Затем ее усадили в автомобиль, и он помчался куда-то, то и дело резко поворачивая.
– Ну вот мы и прибыли, – вскоре прошептал мужчина, открывая дверцу и помогая Регине выйти. – Как видите, все это было не так уж страшно и вы вернулись без единой царапины. Но я настоятельно вам советую ни словечка не проронить о том, что вы видели или случайно угадали. Ваши бриллианты были похищены. Это всё! Остальное забудьте. Мое почтение!
И
Регина сняла с головы ткань и увидела перед собой площадь Трокадеро. Несмотря на то что дом ее был совсем близко (он находился в самом начале авеню Анри Мартена), она добралась до него с огромным трудом. Ноги у нее подкашивались, а сердце билось так сильно, что ей больно было дышать. Регине чудилось, что она вот-вот потеряет сознание и рухнет на мостовую. Но в тот момент, когда силы совсем оставили ее, она увидела, как кто-то бежит ей навстречу, и буквально упала в объятия Жана д’Эннери, который усадил ее на скамейку пустынного проспекта.
– Я ждал вас, – нежно сказал он девушке. – Я был уверен, что похитители привезут вас домой, как только завладеют бриллиантами. Да и к чему им было бы держать вас у себя – это слишком опасно. Ну же, отдохните несколько минут… и, умоляю вас, не плачьте больше!
Однако Регина по-прежнему горько рыдала, охваченная чувством внезапного облегчения. Она доверяла этому человеку, которого едва знала.
– Я так перепугалась, – лепетала она. – И мне до сих пор страшно… Да еще эти бриллианты…
Минуту спустя он подвел ее к дому, посадил в лифт и проводил до самых дверей квартиры. Их встретила перепуганная горничная, прибежавшая из Опера, и остальные слуги. А скоро подоспел и Ван Хубен с выпученными глазами:
– Мои бриллианты… вы ведь привезли их, не так ли, Регина?.. Я уверен, что вы смогли спасти их, спасти даже под угрозой смерти! О, мои бриллианты!..
Увидев же, что драгоценный корсет и туника исчезли, он впал в неистовую ярость. Жану д’Эннери пришлось даже прикрикнуть на него:
– Уймитесь, наконец! Разве вы не видите, что мадам нуждается в отдыхе?
– Мои бриллианты! Они похищены!.. О боже, если бы там был Бешу! Мои бриллианты!..
– Я верну их вам, обещаю. А пока дайте ей покой!
Тем временем Регина, лежавшая на диване, содрогалась от рыданий.
Д’Эннери начал осыпать ее лоб и волосы легкими, почти воздушными поцелуями.
– Какая дерзость! – вскричал Ван Хубен. – Что это вы себе позволяете?!
– Не волнуйтесь, – отвечал Жан д’Эннери. – Нет ничего более успокаивающего, чем такой вот легкий массаж. Он приводит в порядок нервы, нормализует кровоток в сосудах, приятно согревает. Это напоминает пассы магнетизеров.
И он, под разъяренным взглядом Ван Хубена, продолжил свои «пассы». Регина постепенно приходила в себя и, казалось, с удовольствием переносила эту необычную процедуру.
Глава 2
Арлетт, манекенщица
Это было неделей позже, в конце рабочего дня. Клиенты великого кутюрье Черница уже начинали покидать просторные демонстрационные залы на улице Мон-Табор, и теперь Арлетт Мазаль и ее подружки, сидевшие в комнате манекенщиц и почти не занятые показом моделей, могли наконец обратиться к своим любимым делам, а именно – погадать на картах, поиграть в белот и погрызть шоколад.