Расследователь. Предложение крымского премьера
Шрифт:
– Алло, - сказал, взяв трубку, Андрей.
– Андрей Викторович? Мы с вами не знакомы, и моя фамилия вам ни о чем не скажет, поэтому я, извините, не представляюсь... Вы расследуете дело об исчезновении Георгия Горделадзе?
– А вы кто? Как, простите, вас зовут?
– Николай.
– Весьма приятно. Я вас слушаю, Николай.
– Я хочу вам помочь, Андрей Викторович.
– Как же вы собираетесь мне помочь?
– Вас интересует полная версия записей Стужи?
– Предположим. Сейчас это всех журналистов интересует.
– Я могу ее вам продать, - сказал
– Любопытно. Сколько же вы хотите?
– Недорого. Сто долларов кассета.
– А сколько у вас кассет?
– Одиннадцать штук. Полный комплект.
– Тысяча сто баксов? Не такие уж и маленькие деньги, Николай.
– А где вы еще эти записи возьмете? А у меня товар с гарантией, качественный. Полная, подчеркну, версия. Без купюр.
– Хорошо, давайте поступим так - я куплю у вас одну кассету...
– Нет! Или все, или ничего. Я и так здорово рискую. Если надумаете приходите в двадцать ноль-ноль к монументу воссоединения Украины с Россией. Знаете, где?
– Знаю, - ответил Обнорский.
– Приходите один. Только один. Если еще кто-то с вами будет - контакт не состоится. Все.
В трубке пошли гудки отбоя. Обнорский задумчиво почесал затылок телефонной трубкой... Полная версия?
* * *
Повзло и Каширин уговаривали его не ходить.
– Эти "кассеты" ничем не лучше конверта, который подбросили нам, убеждал Коля.
– Откуда ты знаешь, что это за тип и что он тебе подсунет с этими кассетами? Откуда он взялся? Кто дал ему этот телефон?
– Коля, - отбивался Андрей, - я тоже задаю себе эти вопросы. И ответа пока не знаю.
– Тем более не надо ходить на эту встречу, - сказал Родион.
– Послушайте меня, ребята. Во-первых, у этого человека есть корыстный мотив. Это очень важно... Вот если бы он сказал: хочу вам помочь бескорыстно, тут я бы, пожалуй, насторожился. А он откровенно корыстен и, кстати, труслив. Во-вторых, риск всегда есть. Если ты хочешь совсем без риска, то надо менять ремесло. Так что я пойду - встречусь с этим Николаем. Ты же добыл только двадцать минут записи?
– Андрей кивнул на диктофон.
– Столько, сколько Стужа обнародовал и позволил записать...
– Ну вот. А теперь появился шанс - пусть и неопределенный - получить запись.
– А если он тебя кинет?
– Посмотрим... Может, и кинет. Но если упустим шанс - будем потом локти кусать. Так что надо идти.
– Мы тебя подстрахуем, Шеф, - сказал Родион.
– Не стоит. Засечет вас этот Николай - и обломится контакт. Да и чем вы мне поможете, если он впарит мне наркоту?
– Ну... мы для моральной, так сказать, поддержки...
– На фиг. Вы меня морально поддержите, если этот конь впарит мне кассетки с Пугачевой за тысячу сто баксов... Вот тогда мне действительно понадобится моральная поддержка.
В девятнадцать сорок Андрей оделся и вышел из дому. Было довольно холодно, дул ветер. Обнорский сел в машину, прогрел пару минут движок и поехал на встречу с Николаем.
* * *
По привычке Андрей немного попетлял по центру, приглядываясь к машинам на предмет "хвоста"... Никого не засек, пожал плечами. Без
Андрей поднял воротник куртки, пошел к площадке с монументом Воссоединения Украины с Россией. Огромная, монументальная дуга врезалась в небо. Снизу ее подсвечивали прожектора, она серебрилась от инея. Кроме Андрея на площадке никого не быдо1р Он прошел под аркой Воссоединения, остановился у парапета. Рядом с огромной, но несколько нелепой конструкцией человек казался маленьким и ненужным. Арка вибрировала, распространяла невидимые волны.
Вниз уходил крутой, покрытый голыми деревьями спуск к Днепру. Деревья качались под порывами ветра. По дороге вдоль реки мелькали фары машин... Темный Днепр был почти невидим. Но Обнорский представлял его себе - широкий, мощный, в полосах седой пены на ледяной воде.
Андрей посмотрел на часы - "лонжин" показывал ровно восемь. Ну и где этот Мыкола? Андрей зябко поежился, обвел взглядом пустую - площадь... Признаться, ему было очень неуютно, он уже жалел, что отказался от помощи Коли и Родиона. В случае провокации помочь они бы, конечно, все равно не смогли ;
(Обнорский представил себе, как все может быть: Николай - встречная передача денег и "кассет с полной версией" - стремительное появление мужчин в штатском - наручники и т. д.), но если бы они сидели сейчас в салоне "девятки" в сотне метров отсюда, Андрею было бы легче. Вообще-то, Обнорский понимал: то, что он сейчас делает, является грубым нарушением одного из правил безопасности при проведении журналистских расследований. Нельзя встречаться с незнакомыми людьми в уединенном месте. Понимал - и все равно пошел на встречу. Заело его.
Андрей снова посмотрел на часы - "двадцять го-дын, дви хвылыны". В кармане запел телефон.
– Але, - ответил он, быстро поднеся трубку к уху. Телефон, пригревшийся во внутреннем кармане, был теплым.
– Вам следует сейчас спуститься вниз, к Днепру, - сказал голос Николая, i
– Мы так не договаривались, Николай, - сказал в ответ Андрей.
– Я помню. Вы не понимаете, Андрей, чем я рискую... Извините, но я обязан подстраховаться... Вы деньги принесли?
– Принес. А вы - кассеты?
– Разумеется. Сейчас, Андрей, вы пройдете налево, мимо зданий Филармонии, по Владимирскому спуску и спуститесь по лестнице к Днепру.
Обнорский колебался. Ситуация ему определенно не нравилась. Человек, назвавшийся Николаем, молчал. Свистел ветер.
– Хорошо, - произнес Андрей, - я иду.
"Слава Богу, - подумал Обнорский, - что меня не видят сейчас мои студенты". .
Он сунул телефон в карман. Снова прошел под аркой, ощутил ее тревожную вибрацию. В принципе, в действиях этого Николая нет ничего необычного... Навряд ли эти кассеты (если, конечно, они существуют) попали к нему легальным путем. Возможно, это тот самый офицер СБУ, который осуществлял запись... Теперь он спешит срубить бабок. Возможно, он "напек" копий, как пирожков, и сейчас распродает их налево и направо. Впрочем, что гадать?