Расследователь. Предложение крымского премьера
Шрифт:
Эсбэушникй же вызвались подвезти Андрея до дома. Сперва он хотел отказаться, но, подумав, согласился. Эта маленькая услуга ни к чему его не обязывала. Нога успокоилась, но голова болела. Он согласился с предложением Полковника, и эсбэушная "Волга" за пять минут домчала его домой.
– Вы, - сказал Полковник, прощаясь, - подумайте о моем предложении, Андрей Викторович.
– Обязательно. Вы мне номера телефонов своих оставьте, Игорь Кириллович, - ответил Андрей.
Он надеялся получить визитку, где будет указана должность Полковника. Но Игорь Кириллович написал свои телефоны - домашний, рабочий, мобильный, -
* * *
– Мы тут чуть с ума не сошли, - сказал Повзло.
– Мы звоним тебе, начиная с половины девятого, каждые три минуты... Почему ты не отвечал? Что происходит?
– Погоди, Коля, - произнес Обнорский. Не раздеваясь, он опустился на табуретку в кухне.
– Погоди, дай оклемаюсь маленько... Смудаковал я, ребята. Есть такое дело.
– Да что случилось? На тебе лица нет... куртка порвана...
Андрей достал из кармана таблетку, вылущил одну из блестящей фольги, жестом попросил воды. Родион налил ему стакан минералки... Андрей запил таблетку. Родя и Коля сидели напротив него с напряженными лицами. Они ждали объяснений, но тактично давали Обнорскому возможность оклематься. Андрей ценил их такт. Он понимал, что ребята встревожены. Ведь с момента контрольного звонка, который он обязан был сделать, но не сделал, прошло больше двух часов. С сотрудниками "Золотой пули" уже не раз случались... как бы это помягче?.. нештатные ситуации. Иногда очень серьезные. В Агентстве была выработана практика: отправляясь на задание, которое может иметь "последствия", сотрудник обязательно ставил об этом в известность руководство и обязательно отзванивался через загодя оговоренное время. Эти нехитрые меры иногда позволяли избегать неприятностей... Андрей в контрольное время не отзвонился, и теперь ему было неудобно перед подчиненными.
– Может, чайку?
– спросил Коля.
– Конечно, - сказал Андрей. Он бодро улыбнулся и закричал: - Я пошел в туалет!
...Он умыл лицо и присел на край ванны. Закурил. Глядя на себя в зеркало, подумал, что обязан извиниться перед ребятами и еще раз напомнить о праве выбора - присяги они не давали и рисковать жизнью не обязаны. Игра, которая шла до сих пор в обычных, в общем-то, рамках, пошла на грани фола, и не исключено, что может перейти эту грань.
Из ванной Обнорский вышел, когда таблетка уже начала действовать и голову отпустило. Чайник вскипел, вкусно пахло лимоном, в кухне царил домашний уют, и почти не верилось, что всего три часа назад он уходил от погони... от погони в центре Киева. Но все-таки это было: темная, заснеженная лестница, спускающаяся к Днепру... загонщики за спиной... ледяной ветер... блеск битого стекла в прическе университетской дамы... "беседа" с Полковником и Милашкой.
И обо всем этом надо рассказать Коле с Родькой.
– Может, коньячку, Шеф?
– спросил Родион.
– Две капли, - сказал Андрей.
Родя быстренько налил стопку янтарной жидкости, но Обнорский к ней не притронулся. Он сделал глоток горячего, крепкого чаю... Зазвонил телефон.
– Это Соболев, - сказал Коля.
– Почему Соболев?
– спросил Андрей.
– Пока ты был в ванной, я сообщил, что ты нашелся, - ответил Коля.
Андрей взял трубку, покачал головой. "Я сообщил, что ты нашелся", означало, что сперва Повзло сообщил Соболеву, что Андрей пропал.
– Нормально, - сказал Обнорский Коле и-в трубку: -
– Ну слава Богу, - услышал он голос премьера.
– Что случилось, Андрей?
– Нетелефонный разговор, Сергей Василич, - ответил Андрей.
– Вы завтра прилетите в Киев - тогда все и расскажу.
– Кое-что я и так уже знаю, - сказал Соболев.
– Каким образом?
– После звонка Николая Степаныча я связался кое с кем из киевского руководства... Им, правда, сейчас ни до чего. Все стоят на ушах из-за заявления Стужи... Но десять минут назад мне позвонили и намекнули, что некий журналист попал в неприятную историю на киевском фуникулере. Это так?
– В общих чертах - так.
– Немедленно прекращай расследование, Андрей.
– Почему, Сергей Васильевич?
– Я приглашал вас поработать. Но не под пулями. Немедленно прекращай расследование... Я не хочу иметь на совести ваши трупы.
– Давайте, Сергей Васильевич, мы все это обсудим завтра.
– И обсуждать нечего, Андрей Викторович. Расследование закончено.
Обнорский положил трубку, выпил глоток коньяку... Но снова зазвонил телефон. Он вздохнул и взял трубку.
– Алло?
– Господи, Андрей, - сказала Галина.
– Где ты пропадаешь? Я звоню тебе на мобильный, я звоню сюда... Твои орлы темнят, путаются... Что у тебя случилось?
– Все в полном ажуре...
– А где ты был?
– Это ревность?
– Может быть, и ревность... Я же чувствую, что Повзло мне врет.
– Он не врет. Он просто проявляет мужскую солидарность.
– Ах, даже так? Ладно, разберемся... Ты придещь сегодня?
– Извини, но сегодня не могу. Я очень устал.
– Ну вот! А я тебя жду.
– Завтра, Галя, завтра. Ты извини,
Обнорский положил трубку, посмотрел на коллег.
– Ну-с, господа инвестигейторы, слухайте сюды.
Рассказ Обнорского был сух, полностью лишен эмоций, лаконичен. Он излагал только факты и не давал никаких комментариев. Напоследок сказал:
– Соболев считает, что расследование необходимо прекратить.
– ... твою!
– сказал Коля.
– Спокойно, Коля. Все оценки и решения будем принимать завтра. Сейчас есть более насущная задача.
– Какая?
– спросил Родион.
– Возле Филармонии брошен автомобиль. Нужно его пригнать.
– Сейчас мы сгоняем за ним, - кивнул Родя.
– Вместе пойдем, - ответил Андрей.
– Да ладно, ты-то отдыхай.
– Рад бы, но не могу. Потому что хочу посмотреть все на месте. Я уронил там телефон... Не исключено, что дружбаны мои - загонщики - тоже что-нибудь обронили. Надо поискать.
– - Это лучше утром, - возразил Коля.
– Что мы в темноте найдем?
– Нет, - возразил Коле Родя, - откладывать не гоже. Те, что гоняли Андрюху, могут нас опередить... Если уже не опередили.
– Тогда поехали.
* * *
Машина никуда не делась. Стояла там, где Обнорский ее оставил. Нетронутый, чистый снег вокруг подтверждал, что никто к ней не подходил. Дотошный Каширин все-таки долго всматривался сквозь заиндевевшие окна внутрь салона, подсвечивал себе фонариком-карандашом".
– Что ты там хочешь найти, полярный волк?
– спросил Повзло.
– Голову Горделадзе, - огрызнулся Каширин. Потом лег на снег и заглянул под машину.
– Вроде чисто, - сказал, поднимаясь.
– Открывай, Шеф.