Расстояние в один вечер
Шрифт:
— Он был прав. Ну, а мать?
— Мама всю жизнь машинисткой проработала, на машинке печатала до самой пенсии, даже когда компьютеры появились.
— А деды, бабушки, родственники?
Антон подумал, отрицательно качнул головой.
— Да нет, вроде все нормальные люди…
Валерия засмеялась.
— А вот моя родня — сплошь ненормальная. Мамина родная сестра Катя — целительница, травами лечит, заговорами, народными средствами. Отцов брат Алексей — доктор медицинских наук, занимается нейролингвистическим программированием, неврозы лечит, психические расстройства. Но по маминой линии больше
Антон с интересом заглянул в ставшие задумчивыми глаза Валерии.
— А ты сама не переняла у них опыт, не получила по наследству нужные гены?
— Не знаю, может, и получила, изредка вдруг проявляется во мне что-то этакое… — Она пошевелила пальцами. — Угадывать будущее начинаю, погоду предсказывать, вести плохие. В общем, экстрасенсом становлюсь на короткое время. Например, что тебя в поезде встречу, я еще за два дня до поездки знала, даже смешно стало, когда ты появился и банду ту утихомирил. Но это все баловство, хотя и помогает в жизни. А вот мои тетки — это да, настоящие умельцы. Однажды я потеряла зрение, а тетка Матрена меня вылечила…
В это время во дворе послышались голоса, шаги, скрип ворот, дверь распахнулась и в дом вошли Федор Ломов и Юрий Дмитриевич Гнедич.
— Не спится? — заглянул в столовую Федор. — Чай пьете? Это правильно, сейчас и я к вам присоединюсь.
Появился Гнедич.
— Что это вы полуночничаете, как заговорщики?
Антон и Валерия переглянулись.
— Где ты был?
— Водку пил, — с заминкой пошутил Юрий Дмитриевич. — Помнишь стишок? Чижик-пыжик, где ты был? В ресторане водку пил. На самом деле я ходил на пристань.
— Мог бы предупредить. У нас тут чудеса творятся. — Валерия пересказала происшедшие за это время события. — С лодками ничего не случилось?
— Нет вроде, все в порядке. Пойдемте посмотрим на рваные обои.
Они поднялись на второй этаж, распахнули дверь в спальню, где располагались Илья, Серафим и Антон. Юрий Дмитриевич шагнул вперед, собираясь с выражением произнести заранее заготовленную шутку, увидел неровные борозды трещин на обоях и остановился как вкопанный.
— Что стали? — появился в коридоре Федор. — Али привидение увидели?
Стоявшие в дверях Антон и Валерия посторонились, пропуская хозяина, тот разглядел исполосованные неведомыми когтями обои на стене и сказал без особой тревоги:
— Ах, чтоб тебя! Опять жихарь накуролесил. Видать, кто-то из вас ему не понравился.
— Какой жихарь? — тупо спросил Гнедич.
— Он, наверное, имеет в виду родственника домового, — тихо обронила Валерия. — Жихарь — злой домашний дух, бьет посуду, крадет детей… вот и обои изорвал.
— У нас это называется полтергейст, — опомнился Юрий Дмитриевич.
— А как хотите, так и называйте, — махнул рукой Федор. — Ничего страшного, обои придется переклеить, конечно, а с жихарем я потом побеседую. Он меня боится. Хотя странно, с чего это он буянить вздумал. У нас с ним договор.
Какой договор? — хотел спросить Антон, но хозяин уже ушел в свою спальню, где разместились жена и дети.
— Все,
ЧЕРНАЯ «ВОЛГА»
Они встретились в двух километрах от дома Федора Ломова, за пристанью, под мостом через Ловать: Юрий Дмитриевич Гнедич и трое оперов — сотрудников УИБ, плюс водитель черной «Волги» с подмосковными номерами. Одним из оперов был лейтенант Валя Сидоров, которого Гнедич решил проверить в деле, двое других работали в оперативном отделе агентами по особым поручениям: капитан Константин Заев и старший лейтенант Аркадий Мухин. Они всегда работали в паре, и про них даже складывали анекдоты. Кто-нибудь из сослуживцев спрашивал у других, когда появлялись Заев и Мухин: «Кто этот рыжий?» Ему отвечали: «Это Костя». «А кто рядом с ним с умными глазами?» «А это его Костный мозг». Имелось в виду, что в этой паре идеи подавал Мухин, закончивший Томский политехнический институт, а исполнял эти идеи бывший десантник Заев, физически одаренный, хороший спортсмен и стрелок.
Искать Гнедичу их не пришлось, у него была рация, и дождавшись момента, он оставил спящую жену, связался с группой поддержки и узнал, где она остановилась.
— Черт бы вас побрал! — вместо приветствия сказал Юрий Дмитриевич, залезая в машину. — Вас чуть было не раскрыли. Тымко, Пашин и этот его дружок Громов вычислили вас сразу же, как только выехали за город. Хорошо, что вы догадались уйти вперед.
— Это Валя молодец, — покровительственным тоном произнес Заев, похлопав Сидорова по плечу; в другой руке он держал банку с пивом. — Мы немного отвлеклись, и он посоветовал обогнать ваш кортеж. Как доехали, командир? Мы ждали вас здесь часа три, уж думали, что вы решили где-то заночевать по пути.
— Разве вас под Валдаем не тормознули гаишники?
Оперативники переглянулись.
— Нет, нормально проехали.
Гнедич хмыкнул.
— Странно… А в дороге ничего необычного не примечали?
Молчаливый обмен взглядами, смущение на лице Сидорова, выражение растерянности на лице Заева. Капитан поскреб затылок, покряхтел, потом все-таки выдавил из себя признание.
— Чертовщина какая-то происходит, товарищ подполковник. До Демьянска доехали — все нормально, погода хорошая, видимость отличная, прямо сердце радуется. А как только стали подъезжать к Парфино, почуяли слежку. Смотрит какая-то зараза в затылок, и все тут! А вы ничего такого не чувствуете?
Юрий Дмитриевич прислушался к своим ощущениям, покачал головой.
— Ничего.
— Тогда мы все шизанулись. Мало того, что в спине булыжник чужого взгляда торчит, так еще и оружие греется.
— Что?!
Заев криво улыбнулся, допил пиво, выбросил банку в боковое окно «Волги», поднял стекло.
— Подъезжаем к Парфино, дорога вдоль болота вьется, и чуем, что в карманах и под мышками тепло становится, будто там утюги греются. Не придали значения, едем дальше, а когда совсем горячо стало, сообразили: до ножей и пистолетов дотронуться нельзя, такие они горячие! Словно в костре лежали. Пришлось вытащить, вон они, под ногами на коврике валяются.