Расстояние

Гилтроу Хелен

Секреты и тайны других людей стали нашим бизнесом, но если я покупаю и продаю их, то мой брат, как и Ян Грейвс, психиатр. Различия лишь в том, что его клиенты не богатые и преуспевающие люди с суицидальными наклонностями и депрессиями, а уголовники – мужчины и женщины, слишком больные, чтобы сидеть в тюрьме, не говоря уже о Программе «расширения свободы личности». Брат проводит большую часть времени в специальных учреждениях за решеткой, убеждая искалеченные души открыться и рассказать о своих нездоровых фантазиях и наклонностях.

Эти люди смотрят на этого крупного человека с уверенностью, что он не станет их судить, и почему-то доверяют ему и все рассказывают.

Иногда я задумываюсь: что бы Стефан сказал, узнав правду обо мне?

Разумеется, ему известно о Томасе Дрю, о том, что я работала у него и спала с ним. Он в курсе, что наш бизнес связан с компьютерными технологиями и безопасностью. Стефан знает, что Дрю исчез, оставив кучу проблем, которые мне пришлось решать, а также то, что я получила неплохие деньги и потом нигде не работала… Тогда брат был студентом, поглощенным своей собственной жизнью, а я старшей сестрой, заучившей правила жизни еще до его рождения – говорить только то, что человеку необходимо знать.

К тому времени, как он решился задать серьезные вопросы, я уже точно знала, что никогда не отвечу на них честно.

Сейчас мы обсуждаем всякую ерунду: концерты, которые посетили, старых знакомых, возникших на горизонте, его последнее путешествие во время отпуска. Он не упомянул, ездил ли он отдыхать один. Стефан гей, и его личная жизнь, как и моя работа, – тема, которую мы стараемся избегать. Но я не могу откладывать вечно, поэтому произношу:

– Стефан, у меня к тебе просьба.

Он улыбается так, словно ему все по плечу, но я вижу, как напряженно работает его мозг.

Я беру сумку и достаю записи о Кэтрин Галлахер.

– Хочу услышать твое мнение.

– Мое мнение? – Брат вспыхивает, но внимательно смотрит мне в глаза – не дурачу ли я его.

– Твое мнение как профессионала. Эти записи, – я держу бумаги на коленях, будто боюсь их ему доверить, – сделаны психоаналитиком. История болезни молодой женщины. Мне бы хотелось знать твое мнение.

Слово «психоаналитик» его смутило. Значит, этим делом уже занимался другой врач. Стефан смотрит на папку, потом на меня.

– Это важно лично для меня. Никто не знает, что я с тобой советуюсь, и не узнает, если ты промолчишь. У тебя не будет…

Резкий взмах рукой, словно это последнее, о чем он мог подумать.

– Мне необходимо знать… – продолжаю я. – Прошу тебя, прочитай записи и скажи, что ты думаешь. Сегодня, лучше сейчас. Если ты занят, я могу зайти в другое время. Не хочу их здесь оставлять, это копии, но мне было нелегко их получить.

На этом я замолкаю. Можно сказать еще многое, но это уже ничего не изменит.

Его взгляд скользит по моему лицу, затем по папке, затем опять по моему лицу.

– Это важно, да? – наконец спрашивает он. – По телефону ты показалась мне… потерянной.

– Плохо

спала, – пожимаю я плечами.

– Из-за этого?

У меня заготовлен ответ, естественно, я не собиралась говорить правду, но внезапно ощущаю тяжесть и нежелание лгать. Стефан ждет еще несколько секунд, затем берет из моих рук папку и открывает.

Первая страница отсутствует, и он поднимает на меня вопросительный взгляд.

– Я убрала ее личные данные. Подумала, так будет лучше.

– Да, разумеется. – Брат колеблется, но все же не интересуется очевидным: страницы были сфотографированы.

– Ты сделаешь сегодня? Ты никуда не идешь на обед?

Он смущенно улыбается:

– Я думал, мы вместе пообедаем.

– Пойдем в ресторан?

– Я мог бы и сам приготовить…

– Тогда этим займусь я. – И резко поднимаюсь.

Стефан вскидывает брови. Он-то прекрасно знает, какой из меня кулинар.

Он перемещается в кабинет – маленькую комнату на втором этаже со стеллажами, по всему периметру заполненными книгами. Я тревожу его лишь дважды – захожу спросить, не хочет ли он еще кофе, и приношу сэндвич, которым Стефан решил ограничиться на обед. В первый раз брат отвечает односложно и выглядит так, словно вынырнул с большой глубины. Во второй раз быстро перелистывает страницы вперед-назад, будто что-то ищет, а на меня даже не смотрит. Я ем одна, сидя в кухне и глядя на пожухлый сад. Магнитофонная запись закончилась, и я слушаю тишину, стараясь не обращать внимания на гул в ушах. Дорожка вдоль реки проходит как раз под окнами дома Стефана, по ней гуляют люди, громко разговаривая, а до меня долетают обрывки фраз, которые я не должна была бы слышать. Однако гуляющие видят лишь дома на берегу, но не замечают людей, не подозревают, что их кто-то может услышать.

Наконец, на лестнице слышатся шаги, и в коридоре появляется Стефан.

– Шарлотта?

Я встаю и поспешно наливаю ему кофе, пока он устраивается на кресле напротив. Записи ложатся на стол. Внезапно меня охватывает волнение.

Стефан кладет руки на подлокотники и сцепляет пальцы.

– Кто она? – спрашивает он.

– Просто молодая женщина, я… ее мать – подруга моей подруги.

Брат принимает эту ложь.

– Ты знакома с ней лично?

Слава богу, я на безопасной земле.

– Нет.

– Но ты знаешь людей, которые с ней знакомы.

– Я коротко общалась с двумя из них. – Эта ложь не тяготит, она незначительна. Все разговоры вел Эллис, я всего лишь их прослушала. Однако я близка к истине.

Внезапно Стефан подается вперед.

– Общалась?

– Общалась.

Он не спрашивает, не означает ли это, что ее нет в живых. Возможно, это ему и не нужно.

– Расскажи, с кем ты встречалась. – Стефан откидывается на спинку.

– С коллегами. С начальником.